Грызуны: Интересные факты про мышей, крыс, ондатру, леммингов, хомяков, бобров, сурков, бурундуков и белок

 

Малютки, весом в несколько граммов, и пятидесятикилограммовые великаны, высокогорные жители и обитатели полей, лесов и степей, обитатели подземных дворцов и древесных крон, хвостатые и бесхвостые, гладкошерстные, лохматые, колючие — все это грызуны. Их 2500 видов — больше половины всех млекопитающих. (А ведь известны еще, очевидно, не все грызуны.) И не посвященный в тайны систематики человек, конечно, имеет право недоумевать: что общего, например, между белкой и мышью, бобром и дикобразом? Общего, кажется, действительно, ничего. Но все дело в зубах. В тех самых «мелочах», которые разъединили, в общем-то, похожих друг на друга пищух и полевок и объединили таких разных зверей, как летяги и тушканчики.

У грызунов, как и у зайцеобразных, нет клыков. А резцов — по паре на каждой челюсти. Научное название отряда произошло от латинского глагола «грызть». И естественно, что все представители этого отряда называются грызунами. А самые знаменитые грызуны входят в семейство Мышиных.

Семейство это наиболее многочисленное, в него входят около 1500 видов, небольшие (от 6 до 15 сантиметров) зверьки — мышевидные грызуны. А среди мышевидных грызунов на первом месте мыши и полевки.

Мыши и полевки похожи друг на друга, но если рассмотреть их внимательно, разница заметна: у мышей туловище вытянуто, мордочка тоже вытянутая, хвост достаточно длинный (минимум половина длины туловища), покрыт чешуйками и редкими волосками. У полевок туловище достаточно кургузое, хвост короткий и покрыт густыми волосками.

Отличаются эти зверьки и по образу жизни: мыши питаются в основном семенами растений, собирая на зиму запасы в норках, полевки же поедают главным образом стебли, кору побегов, почки. Они деятельны и зимой, прокладывают под снегом ходы, запасов не делают (исключение — серая полевка).

Мышевидные грызуны осторожны, умеют двигаться совершенно бесшумно, ловко затаиваться и быстро убегать при опасности. Поэтому увидеть их нелегко, хотя считается, что в лесу на одном квадратном километре живет примерно 40 тысяч мышевидных грызунов. А английский ученый Ч. Элтон утверждает, что эта цифра явно занижена: по его мнению, по крайней мере 60–65 тысяч грызунов находятся на одном квадратном километре леса. Причем это не катастрофа, не «мышиная напасть» (во время массового размножения грызунов бывает гораздо больше), а нормальное количество.

Среди этого «нормального количества» наиболее типичные грызуны — лесная, желтогорлая и полевая мыши.

Полевая мышь живет на открытых пространствах, преимущественно в степной зоне, но нередко встречается и в лесах, где прекрасно себя чувствует. Лесная мышь любит светлые разреженные леса, но может жить и в безлесных пространствах. Она хорошо лазает, поэтому убежища устраивает не только под корнями, но и в дуплах деревьев.

 

 

Желтогорлая мышь (свое название она получила за яркое желтое пятно на груди) тоже может жить в безлесных пространствах, хотя по деревьям лазает еще лучше, чем лесная, и чаще селится в дуплах.

Вообще среди мышевидных грызунов много отличных древолазов. Например, в тропических лесах Индонезии живет обезьяновая мышь, которая очень много времени проводит на деревьях. А длиннохвостая мышь — обитательница тропических лесов Юго-Восточной Азии, Индии, Шри Ланка — вообще ведет исключительно древесный образ жизни. Ее длинный хвост (часто в полтора, а то и в два раза длиннее туловища) — прекрасный помощник в странствиях по деревьям и кустарникам: он служит мышам балансиром, им же мышь ловко цепляется за ветки.

Хватательный хвост имеется и у мышей, объединенных общим названием банановых. (Живут они в Австралии, на Новой Гвинее и на некоторых близлежащих островах). Хвост у них голый, покрытый чешуйками, выложенными наподобие мозаики, а на каждой чешуйке ровно по одному волоску. Мыши эти однажды очень смутили зоологов, которые обнаружили у них детенышей, висящих на брюхе. Уж не сумчатые ли это животные? Потом выяснили: детеныши висят на брюхе матери между сосков, крепко уцепившись за шерсть родительницы. Висят с недельного возраста и до двух-трех недель. Но и позже, научившись самостоятельно передвигаться и уже не нуждаясь в материнском молоке, они в случае опасности мчатся к мамаше и прячутся у нее на брюшке.

Банановые мыши обладают еще одной любопытной способностью — они вьют довольно большие круглые гнезда. Иногда жилища помещаются в земле, но чаще мыши подвешивают их на ветках кустов или даже в кронах деревьев.

Вообще многие мыши — большие «оригиналы». Например, у африканских жесткошерстных мышей действительно очень жесткая шерсть. А проживающие там же колючие мыши действительно имеют настоящие колючки. Удивительные у них и хвосты: голые и покрытые чешуйками, хвосты эти легко обламываются, как у ящериц.

В Австралии живут мыши, которые тоже поначалу смущали зоологов. У них длинные уши, очень длинный хвост с кисточкой на конце, и передвигаются они исключительно на двух задних ногах, чем напоминают миниатюрных кенгуру. Кроме того, эти мыши, которых так и назвали — кенгуровые, очень похожи на сумчатых мышей. И даже селятся часто вместе. Тем не менее это типичные грызуны и никакого отношения к отряду сумчатых не имеют.

И все-таки самая оригинальная мышь живет не в Африке и не в Австралии, а на Евроазиатском материке и распространена от Дальнего Востока до Пиренеев.

Мышь эта — настоящий чемпион по многим «видам»: во-первых, она лучше всех лазает по стеблям трав и злаков; во-вторых, она обладает самым «удобным» хвостом — это и прекрасный балансир, помогающий ей бегать по травинкам, так же как шест помогает акробатам бегать по проволоке, это и прекрасный якорь — мышь может крепко уцепиться им за любую веточку или травинку, это и отличная подпорка, когда мышь сидит на задних лапках; в-третьих, никто не потягается с этой мышью в искусстве гнездостроения: теплое и прочное, величиной с крупное яблоко, ее гнездо делается из «ниток», толщина которых от 0,5 до 5 миллиметров. Чтобы изготовить «нитки», мышь пропускает травинки между зубами и расщепляет их. И, наконец, четвертый «рекорд» — величина мыши: она самая маленькая среди грызунов и на втором месте вообще среди млекопитающих, меньше ее только землеройка — карликовая бурозубка.

А еще мышь эта — чемпион по густоте меха: ни у одного грызуна нет такого густого меха и таких тоненьких волосков: толщина их 35 микрон!

Называется этот грызун — мышь-малютка. Так назвал зверька знаменитый путешественник Петр Паллас, открывший его в 1778 году во время путешествия по Сибири.

Если мышь-малютка — самая оригинальная, то самая знаменитая на земле мышь домовая. И не только потому, что все мы с детства читали сказки про мышек; не только потому, что эти мыши — один из постоянных персонажей в фольклоре многих народов; а еще и потому, что, как свидетельствует английский исследователь Роу, домовая мышь сейчас является самым распространенным млекопитающим на земном шаре. Она проникла высоко в горы и на острова, где почти нет людей и, кстати, совершенно не страдает от этого: хоть и домовая, а далеко не всегда привязана к человеческому дому. И если условия благоприятные, может жить «на воле». Кстати, в наших лесах или на полях можно встретить домовых мышей: одни там живут постоянно, другие переселяются лишь на какое-то время, а с наступлением холодов возвращаются в человеческие жилища. По наблюдениям профессора А. Н. Формозова, домовые мыши, выезжающие на «летние дачи», размножаются более интенсивно, чем остающиеся в домах постоянно. А одна из разновидностей домовой мыши, курганчиковая, — вообще типичный полевой житель.

Но все-таки основное место жительства домовой мыши — жилище человека: не зря же она названа именно так.

Сейчас уже невозможно определить, когда этот грызун стал нахлебником человека, — во всяком случае, очень давно. Наверное, задолго до того, как упомянул о нем Гомер. Ведь в гомеровские времена в Древней Греции мыши уже были так распространены и так вредили, что люди приносили в жертву богу Аполлону (который, кроме всех прочих титулов, звался еще и «мышатником», так как, по мнению греков, управлял грызунами) золотых мышей в надежде, что за эти подношения бог уймет свою прожорливую рать. Но бог не помогал древним грекам. Видимо, он был бессилен что-либо сделать, как были бессильны и многочисленные боги Древнего Египта, которые не могли спасти от грызунов главное богатство страны — зерно.

Мыши — вегетарианцы, хотя и не убежденные: они не откажутся и от сала, с удовольствием съедят кусок колбасы, но растительная пища — все-таки основная. Одна мышь съедает не так уж много — примерно грамма три в сутки. Но если учесть, что домовые мыши при благоприятных условиях могут размножаться по десяти раз в год, приносят каждый раз по 6–8 мышат, а молодые в месячном возрасте уже в свою очередь могут давать потомство, то легко понять, почему вред, приносимый этими маленькими, изящными и даже очень симпатичными на вид грызунами, так огромен. К этому следует добавить, что мыши не ограничиваются поеданием зерна, семян, а в домах — крупы, муки и других продуктов, они очень охотно грызут книги, ковры, мебель, музейные экспонаты, картины. В 1956 году французская газета «Фигаро» сообщила, что мыши в Лувре добрались до ценнейших полотен Тициана и ван Дейка, а в 1960 году итальянская газета «Стампа» писала: «Одна из причин наклона Пизанской башни в том, что ее веками подтачивают мыши». (Хотя башня и каменная, но мыши находят себе работу и там.)

Свою разрушительную работу мыши почти всегда ведут тихо. Иногда они подолгу живут рядом с человеком, совершенно не обнаруживая себя, и только следы их деятельности говорят о присутствии грызунов. Однако в своем доме — где-нибудь в подполье или сарае — мыши такой уж тишины не соблюдают. Но порядок там царит полный: у каждой мышиной семьи есть свой участок, и границы его очень редко нарушаются. Когда семья увеличивается, молодые находят себе новые, никем не занятые участки. Если таких не оказывается рядом, откочевывают в соседние дома, а нередко — если свободных участков нет поблизости — уходят довольно далеко. Теоретически приплод одной пары в течение года может исчисляться десятками миллионов. И казалось бы, наша планета давно должна была бы погибнуть от грызунов. Но этого не происходит и никогда не произойдет. И не только потому, что мыши подвержены массовым заболеваниям и подавляющее большинство их гибнет от этого; и не только потому, что грызунов в огромных количествах уничтожают многие звери и птицы; и не только потому, что неблагоприятные условия часто препятствуют их размножению. Недавно выяснилось, что некоторые грызуны способны саморегулировать размножение: при большом скоплении у них увеличиваются надпочечники и выделяется особый гормон, замедляющий размножение. И наоборот, если грызунов становится почему-либо мало, надпочечники сокращаются, и размножение происходит нормально.

Это удивительное свойство (открытое лишь недавно и далеко не полностью еще изученное) помогает грызунам избежать перенаселения и гибели от голода, помогает им в короткое время пополнить свои ряды и до настоящего времени делает их во многих странах практически неистребимыми.

Все это во многом относится и к более страшным и опасным нашим соседям и нахлебникам — крысам.

Крысы, конечно, тоже не всегда были спутниками людей: ведь они гораздо «старше» человека — следы пребывания крыс находят в древнейших слоях земли, образовавшихся миллионы лет назад. И гораздо позже, когда уже появился человек, крысы, видимо, не очень стремились к соседству с ним — в пещере питекантропа не многим-то можно было разжиться — запасов у него не имелось, зато сама крыса могла превратиться в обед или ужин питекантропа.

И не только в каменном веке, а и сравнительно недавно крыс не было рядом с человеком: ни в Древнем Египте, ни в Греции, ни в Риме, когда уже там хорошо знали мышей, ничего не слышали о крысах. Считают, что история крыс как спутников человека насчитывает примерно всего одно тысячелетие. И за это тысячелетие сменилось три вида крыс.

Сначала была коричневая. Она прибыла, как полагают, из Аравии (хотя прародиной крыс считается Центральная Азия и Южный Китай) и быстро освоилась в Европе. Однако довольно скоро спокойная жизнь коричневой крысы кончилась: начиная примерно с XIII века в Европе стала появляться черная крыса. (Правда, некоторые ученые считают, что она попала в Европу гораздо раньше, просто была менее активна и заметна.) Но так или иначе, массовое появление черных крыс совпало с развитием мореплавания и со временем возвращения крестоносцев из походов: предполагают, что в Европу они приплыли в трюмах кораблей. В Европе черные крысы нашли благодатную почву: захламленность и теснота городов, обилие подвалов и различных погребов, большое количество свалок, мусорных ям и тому подобных злачных мест — и стали быстро размножаться. Вскоре они уже не захотели терпеть рядом с собой соперников, то есть коричневых крыс. И в короткое время коричневая крыса была полностью уничтожена.

Затем черные крысы «принялись» за людей. В 1345–1350 годы в Европе вспыхнула чума — «черная смерть», которая, по свидетельству летописцев, унесла около 43 миллионов жизней. Больше четверти всего тогдашнего населения Европы погибло из-за того, что крысы разносили возбудителей этой страшной болезни.

В 1665 году полчища крыс наводнили Лондон. Новая вспышка чумы уносила примерно по 50 тысяч человек в месяц. Город настолько опустел, что даже центральные улицы заросли травой.

Люди по-разному пытались бороться с крысами. А. Брем писал, что еще в XV веке в одном из немецких городов был установлен специальный день молитв, чтоб избавиться от крыс. В другом городе епископ объявил крыс порождением дьявола, отлучил их от церкви и благословил всех верующих на борьбу с ними. За уничтожение крыс во многих городах выдавались специальные премии. Например, в XV веке во Франкфурте тем, кто приносил в городское самоуправление 5 тысяч крысиных хвостов, выдавалась особая «привилегия». Начали появляться первые профессионалы-крысоловы, которые впоследствии организовались в специальные цехи. Во времена Шекспира крысолов пользовался большим уважением и почетом.

Однако, несмотря на такие, казалось бы, действенные меры, количество черных крыс не только не уменьшалось, а становилось все больше и больше. Но вот в Европу прибыли новые грызуны — серые крысы (их еще называют пасюки, амбарные крысы, курако, щуры), и царству черной наступил конец.

Откуда и когда они попали в Европу — не совсем ясно. Долгое время считали, что серые крысы попали в Центральную Россию, а потом в Западную Европу из Заволжья. (А в Заволжье они пришли из Азии.) Эту теорию выдвинул Петр Паллас на основании рассказов людей, видевших, как в 1727 году полчища серых крыс переправлялись через Волгу в районе Астрахани. Теория Палласа долгое время не оспаривалась, хотя еще в книге крупнейшего зоолога средневековья Геснера, вышедшей в 1550 году, а затем в книге англичанина Джонсона, вышедшей через сто лет после книги Геснера, имеются рисунки серых крыс и указания на то, что их видели в Европе. Безусловно, это могли быть единичные экземпляры, передовые отряды или разведчики, которые еще не конкурировали с хозяевами — черными крысами, но факт, что они уже тогда были в Европе. Однако А. Брем, на основании собранных им данных, считает иначе и приводит хронологию расселения крыс по Европе: в 1732 году они были привезены из Индии в Англию, в 1750 году появились в Пруссии, в 1759-м обнаружили их во Франции, в 1780-м они расселились уже по всей Германии и только в 1809 году появились в Дании и Швейцарии, а оттуда попали в Норвегию.

Так это или нет, сейчас Сказать трудно, но факт остается фактом: серая крыса (получившая научное имя «норвежская») быстро расселилась по Европе. Поначалу серых крыс было немного и черные не препятствовали расселению пришельцев. Не препятствовали отчасти потому, что сами не очень агрессивны, а главным образом потому, что первое время у каждой крысы были свои «сферы влияния» — черные жили в основном в чердачных помещениях, серые занимали подвалы и ни на что другое не претендовали. Если же не было подходящих подвалов, рыли норы (впрочем, норы они даже при наличии подвалов роют и сейчас). Норы крыс имеют примерно 10 сантиметров в диаметре, с несколькими выходами и овальной камерой, где крыса отдыхает, выкармливает потомство и куда приносит пищу про запас.

Какое-то время крысы существовали бок о бок, и черная не подозревала, какой удар готовит ей ее родственница. А серая крыса усиленно «накапливала силы»: имея в год по 3–4 приплода, в каждом из которых было по 7–8, а то и по 15-18 крысят, она готовилась к бою. И вот наступил момент, когда серая начала решительное наступление.

Одержать победу серой крысе оказалось не так уж трудно: сыграли роль и величина, и физическая сила, и выносливость. Кроме того, серая более хищная по натуре и чаще нападает. И нападают серые группами, в то время как черные воюют в одиночку.

При таком положении серая могла бы полностью уничтожить черную, как та когда-то уничтожила свою предшественницу — коричневую крысу. Однако небольшое количество черных крыс все-таки уцелело.

Оставшиеся черные крысы серых не беспокоили: серые полностью стали контролировать положение, захватили основные источники питания. И кроме того, у серых крыс были более важные дела, нежели добивать остатки армии черных, — полностью захватив Европу, они начали покорять остальной мир. И это им удалось: в 1776 году серые крысы прорвались через Атлантику, появились в Северной Америке и быстро захватили весь континент. Затем сделали рывок в Южную Америку, но там встретили решительный отпор со стороны местных черных крыс. Тогда серые укрепились в прибрежной зоне и повели медленное наступление. По последним данным, сейчас они уже продвинулись в глубь материка на 200–300 километров и заняли ряд крупных городов.

На других материках и островах серые укрепились быстро. Еще в 1859 году Ч. Дарвин писал, что «мыши и крысы представляют теперь более широкое распространение, чем какой бы то ни было другой грызун».

Пожалуй, позже всего проникла серая крыса в Сибирь и на Дальний Восток — без крупных городов она не может обходиться, а в Сибири до XIX века таких поселений было не много.

Серая крыса продвигалась на восток по мере строительства транссибирской магистрали, по мере роста и развития сибирских городов. Особенно большое количество крыс хлынуло в Сибирь и на Дальний Восток во время русско-японской войны 1904–1905 годов. К 20-м годам нашего столетия они практически полностью «освоили» новые районы.

Таким образом, примерно за три столетия серая крыса с помощью человека заселила почти весь мир.

Однако это вовсе не значит, что серая крыса, истребив черную, оказалась благодетельницей человечества: болезни, разносимые черной, не только не прекратились, но вспыхнули с новой силой.

Москвичи познакомились с чумой в 1770 году, когда она унесла 80 тысяч жизней. (В то время уже, по всей вероятности, господствовала серая крыса.) В это же время чума посетила Италию и Грецию. Дважды — в 1803 и в 1815 годах — вспыхивала чума в Константинополе, каждый раз унося около 150 тысяч жизней. С 1783 по 1844 год более двадцати раз вспыхивала эпидемия чумы в Египте.

В 1907 году только за одну неделю в Индии погибло 76 тысяч, а всего в Индии за время этой эпидемии погибло не менее полумиллиона человек.

Чума считается болезнью прошлого. Но и в середине XX века, и в наши дни, как заявил заместитель генерального директора Всемирной организации здравоохранения, остается потенциальная опасность эпидемии этой болезни. Конечно, сейчас принимаются все меры, чтобы избежать эпидемии, и тем не менее только в первой четверти нашего века в США было зарегистрировано 448 случаев чумы. В 1965 году в одиннадцати странах болело чумой почти полторы тысячи человек. С 1906 по 1925 год только в Гамбурге было уничтожено 650 крыс, зараженных чумой. А ведь каждая из них могла стать причиной эпидемии.

Крысы распространяют не только чуму, но и многие другие болезни, начиная с туляремии и кончая бешенством. От тифа, разносчиками которого тоже являются крысы, лишь за четыре века погибло не менее двухсот миллионов человек. Известно, по крайней мере, сорок опасных заболеваний, существованию и распространению которых способствуют крысы и мыши. (Некоторые ученые считают, что таких заболеваний, по крайней мере, в два раза больше.) И не случайно замечательный человек и замечательный врач Альберт Швейцер сказал: «Там, где обитают эти мерзкие твари — крысы, я не могу поручиться за сохранность здоровья людей, имеющих несчастье жить с ними под одной крышей».

Специалисты считают, что только от чумы погибло больше людей, чем во всех войнах, происходивших когда-либо на Земле.

А сколько людей погибло от других болезней, распространенных крысами? Но распространение болезней — не единственное преступление крыс перед человечеством. Американские ученые считают, что одна крыса в год уничтожает продуктов примерно на 10 долларов. Если учесть, что сейчас в США приблизительно 400 миллионов крыс, то убытки от них составляют около четырех миллиардов долларов в год. А количество этих грызунов не уменьшается: по официальным данным, например, в Нью-Йорке в 1950 году проживало 8 миллионов крыс, а в 1958-м — уже 9.

И ведь такое огромное количество крыс не только в США. Во Франции, например, по очень приблизительным данным, их около 10 миллионов, в Индии же число этих грызунов приближается к 6 миллиардам.

Крысы страшны и своей численностью, и своей прожорливостью.

И тем еще, что они практически всеядны. Причем крыса не умеет голодать — она должна быть все время сыта. Широко распространенное выражение «беден как церковная крыса» лишний раз подтверждает, что мы еще очень плохо знаем этих грызунов. Где бы крыса ни жила, пусть даже в церкви, где вроде бы нет никаких запасов, — она всегда «богата», она всегда живет хорошо. Плохо, бедно крысы жить не могут: даже двухдневный «пост» смертелен для них. Если же учесть, что в год одна крыса съедает 15 килограммов продуктов, необходимых человеку, и, кроме того, раз в 5–6 больше перепортит, и все это перемножить на 10 миллиардов (столько, по самым приблизительным подсчетам, живет сейчас крыс на Земле), то получится страшная цифра: только злаков — риса, пшеницы и так далее — крысы уничтожают в год 30–35 миллионов тонн. В общем, получается, что каждый пятый или шестой человек, занятый в сельском хозяйстве, работает на крыс.

Крысы уничтожают не только продукты питания. Они могут грызть доски и питаться травой, они прогрызают металл и съедают электроизоляцию. Однажды Нью-Йорк был погружен во тьму, потому что крысы перегрызли свинцовую оболочку электрокабелей и устроили короткое замыкание. Вообще американские специалисты считают, что каждый четвертый пожар, происходящий в США по неизвестным причинам, — это работа крыс, устраивающих короткие замыкания.

А сравнительно недавно в Японии на одной из важнейших магистралей на много часов было парализовано движение — крысы попортили изоляцию и вывели из строя систему сигнализации. Неоднократно крысы были виновницами разрушения плотин и дамб.

Трудно перечислить все, что едят крысы. Причем нередко едят самые неподходящие с нашей точки зрения вещи, хотя недостатка в «подходящей» еде не испытывают.

У крыс зубы постоянно растут (теоретически они могут отрасти за год на 127 миллиметров). И чтобы не погибнуть, крыса должна непрерывно стачивать зубы. Делает она это, стачивая зубы о зубы. Или она должна постоянно что-нибудь грызть. А это в свою очередь значит, что она все время что-то портит.

Борьба с крысами ведется давно и почти повсеместно. Мы не знаем, насколько людские старания снижают темп размножения крыс, но очень возможно, что без этих стараний крысы давно бы уже торжествовали победу над людьми. Тем не менее не только полностью уничтожить или хотя бы снизить их численность пока не удается — во многих странах не удается даже сдержать рост крысиного поголовья.

Конечно, в первую очередь спасает крыс их плодовитость. Но не только это.

На первый взгляд может показаться, что крысы очень неприспособленные животные. Ну, на самом деле: зрение у них слабое; слух тоже так себе, ниже среднего — чистых звуков крыса не слышит, а различает лишь шорохи; и цветного зрения у крысы нет; обоняние слабее, чем у многих других животных.

И тем не менее крыса прекрасно приспособлена к жизни.

Начнем с того, что, несмотря на свою всеядность и обжорство, крысы придерживаются точного, правильного и рационального питания — ни малокровия, ни ожирения, ни авитаминоза они не знают. Два американских ученых, наблюдая в лаборатории за питанием серых крыс, давали им одновременно различные продукты, богатые либо витаминами, либо жирами, либо углеводами, либо белками. Крысы могли выбирать что угодно и сколько угодно. И они выбирали такие продукты и в таких количествах, чтоб организм получал все нужные вещества в строго определенной пропорции, наиболее полезной для здоровья.

Рациональное питание сочетается у крыс с дисциплиной — они строго соблюдают закон границ колонии и стараются не нарушать их, ибо это может кончиться для нарушителя трагически.

Сравнительно недавно профессор С. А. Барнетт из университета в Глазго установил, что крысы могут погибнуть от стресса и стресс очень часто происходит как раз на чужой территории. Причем хозяин территории даже не прикасается к чужаку, а лишь начинает кружить около него, вздыбив шерсть и щелкая зубами. А чужак не пытается ни убежать, ни оказать какое-то сопротивление или хотя бы сделать вид, что готовится к бою, — он падает и лежит неподвижно, тяжело и прерывисто дыша. После этого хозяин территории может уйти по своим делам, затем вернуться и снова совершить ряд угрожающих пассов вокруг распростертого чужака, снова уйти, отдохнуть, опять вернуться — чужак будет лежать на том же месте. Длится это иногда час-полтора, а иногда и несколько часов (с перерывами), но финал всегда один: чужак, так и не сделав попытки спастись, погибнет.

Возможно, такое бывает не всегда и не со всеми, но Барнетт утверждает, что это происходит не только при нарушении границ. По утверждению английского ученого, среди самцов крыс существует строгая иерархия. Самцы как бы разбиты на три группы, или три категории. К первой относятся смелые и сильные — господа и повелители, и перед ними все трепещут, все унижаются, подлизываются к ним. Самцы второй категории тоже сильные, но трусливые. Эта трусость доводит самцов второй категории до того, что они иногда подползают на брюхе к самцу первой категории и вылизывают ему шкурку. Если же «второкатегорник» посмеет ослушаться — повелитель убьет его, как убивают чужаков, нарушивших границу: доведет до стресса.

Что же касается крыс третьей категории — слабых, несчастных, то они почти всегда обречены на преждевременную смерть: при любом удобном случае самец первой или второй категории доведет его до стресса.

Видимо, такие отношения избавляют крысиный род от слабых особей, постоянно улучшают его, способствуют выживанию и процветанию.

Ну, и наконец, способствуют выживанию доказанные опытами находчивость и сообразительность крыс. Крысы отыскивают дорогу в самых запутанных лабиринтах даже с завязанными глазами, даже с обрезанными вибрисами — волосками, которые помогают им ориентироваться в пространстве. Они распознают фигурки и рисунки и запоминают их, если понимают, что за узнаваниё положена награда. Многие легенды, которые рассказывают о сообразительности крыс, оказываются реальностью. Например, существовала легенда о том, как крысы транспортируют куриные яйца в свои норы: одна из крыс, обхватив лапами яйцо, ложится на спину, а другие тянут ее за хвост до тайника. Недавно французские ученые сняли все это на кинопленку.

Рассказывали, что крысы способны добывать масло из бутылки с узким горлышком, опуская туда хвосты и потом облизывая их. Похоже на легенду. Но французский ученый Морис Кейн рассказывает об этом, как о факте. Правда, наблюдали за крысами, таскавшими таким образом масло не из бутылки, а из церковной лампадки. Но не только это поражает в крысах: по натуре своей крысы — исследователи, их страстно тянет, интересует все новое, все незнакомое. В то же время они очень подозрительны. Поэтому крыса постоянно ищет новое, а найдя это новое, относится к нему с величайшей осторожностью.

Существовали и другие легенды. Например, рассказывали, что крысы никогда не прикасаются к отравленным приманкам и не идут в ловушки.

Крысы действительно очень осторожны и очень наблюдательны. Заметив что-то мало-мальски подозрительное, они уже обходят ловушки, не притрагиваются к приманкам. Кроме того, как утверждает профессор Корр-Эрст, среди крыс часто находится «смертница», которая пробует отравленную приманку. Остальные крысы какое-то время выжидают и, лишь убедившись в том, что их подруга жива (или погибла), поступают соответственно обстоятельствам. Сейчас трудно сказать, насколько это типично для крыс, но французская исследовательница утверждает, что проверила это многократно.

Множество наблюдений, множество опытов, проделанных с крысами, все больше и больше убеждают ученых: эти животные обладают высокоорганизованным нервным механизмом, и он с лихвой искупает слабость зрения, слуха и прочие недостатки. Он, этот механизм, помогает крысам обмануть самого бдительного стража и пробраться на корабль, если вздумается попутешествовать и освоить новые земли; он дает возможность обмануть самого опытного крысолова, помогает запомнить то, чего следует опасаться. Этот высокоорганизованный нервный механизм помогает крысам приспосабливаться к самым различным условиям, помогает выстоять в самой жестокой схватке, делает современных крыс, как говорят ученые во многих странах, суперкрысами. А все это, вместе взятое, превращает крыс (не только серую, но там, где выжила черная, и ее) в сильных и опасных врагов человека.

Черные и серые крысы, конечно, не единственные представители крысиного племени. Сейчас зоологи насчитывают около 140 видов различных крыс. Одни из них — близкие родственники пасюка и черной, другие — не очень близкие, даже выделены в особые подсемейства, некоторые похожи и внешне и по образу жизни, некоторые сильно отличаются. Одни считаются вредными, другие живут вдали от человека, и их интересы не сталкиваются с интересами людей.

Так, например, косматая крыса, распространенная в Центральной и Южной Африке, живет по берегам водоемов и на болотах, питается болотной растительностью и к человеку, по сути дела, отношения не имеет.

А вот ржавоносая крыса, тоже живущая в Африке, но не на болотах, а в лесах и вблизи полей, имеет двоякое отношение к людям: при значительном размножении приносит вред урожаю, но в то же время сама служит объектом охоты местных жителей — ее мясо высоко ценят африканцы.

В Австралии живут крысы, которые похожи на кроликов или на зайцев. Правда, у них длинные, совсем не кроличьи хвосты, но и на крысиные они не похожи: хвосты сильно опушены, а на концах — кисточки. И уши у этих зверьков совершенно не крысиные — длинные. Недаром же научное название их — «зайчики». Но есть у этих крыс и другое имя — их называют прутогнездными крысами, так как они сооружают свои дома из веток и прутьев. Этот небольшой зверек (длина его максимум 20 сантиметров) сооружает конусообразное жилище высотой чуть ли не в полтора метра и диаметром до шести метров.

Одна из самых крупных крыс (если не самая крупная) — бобровая. Она не очень близкий родственник пасюка и черной крысы и даже выделена в особое подсемейство. Этот грызун весит иногда почти полтора килограмма и имеет в длину 30–35 сантиметров (плюс такой же хвост), на лапах — перепонки, так как бобровая крыса много времени проводит в воде, где находит себе еду — моллюсков, раков, мелких рыб. На берегу она разнообразит свое меню растениями.

Бобровая крыса — животное редкое и нуждается в охране.

О полевках мы уже упоминали. Название этих зверьков не очень точное: казалось бы, полевка должна жить в поле. Но некоторые виды живут и в лесу. Среди них и красная полевка, населяющая леса Сибири и Северной Америки, и красно-серая полевка — житель только Восточного полушария. И самая известная — рыжая полевка, наиболее многочисленная в лесах Европы и Сибири. Она действительно ярко-рыжая, с характерным двухцветным хвостом — сверху темным, снизу белым. Эти грызуны объединены в группу лесных полевок.

Несколько видов полевок объединены в группу каменных. Они живут среди каменных россыпей, в горах, и считаются одними из самых высокогорных млекопитающих — их ловили на высоте почти 6 тысяч метров. Некоторые из этих полевок, подобно пищухам, делают запасы на зиму — срезают и сушат траву.

Среди полевок есть и такие, которые тесно связаны с водой. (В обиходе их называют водяными крысами.) Селятся эти грызуны по берегам водоемов и добывают в воде раков, моллюсков, насекомых и их личинок. На суше питаются растительной пищей. А так как селятся водяные полевки и рядом с человеком, то часто орудуют в садах, на полях и огородах. И нередко приносят серьезный вред. Особенно вредят водяные полевки зимой, когда им приходится переходить целиком на растительную пищу. В это время они поедают и портят клубни запасенного человеком картофеля, нередко проникают в овощехранилища.

Численность водяной полевки довольно высокая — в год у нее может быть до 6 пометов и в каждом по 4–8 детенышей. Время от времени происходит массовое размножение этих грызунов, и тогда они наносят особенно значительный вред.

Но большинство полевок все-таки соответствует своему названию: они действительно селятся на полях или лугах. Это серые полевки. Их примерно 60 видов, и самая известная — полевка обыкновенная. Именно ее норы чаще всего встречаются на поле — неглубокие, но длинные и переплетающиеся между собой галереи с несколькими десятками выходов. Общая площадь таких нор достигает 25–30 квадратных метров.

Полевка — зверек очень прожорливый: в сутки съедает столько, сколько весит сам. Но дело не в прожорливости, вернее, не только в ней: полевки еще и очень плодовиты. Правда, для представителей семейства мышиных это обычное явление, но полевки размножаются особенно быстро. Самка может давать до 7 выводков в год, а на юге — и до 10, причем размножаются эти грызуны и зимой и летом. В каждом выводке в среднем по 5 детенышей (а нередко и до 15), и в трехнедельном возрасте молодые могут уже участвовать в размножении. К счастью, подавляющее большинство молодых полевок гибнет, но тем не менее остается достаточно. Поэтому не удивительно, что в некоторые годы, когда для размножения полевок создаются особенно благоприятные условия, их вред очень ощутим.

Но среди полевок есть и такие, которых люди не только не уничтожают, но специально разводят и расселяют. Называются они ондатрами.

В прошлом веке в России этого зверя не было. И вообще в Европе мало знали об этом грызуне. Зоологи-то, конечно, знали. Не зоологи, возможно, кое-что слышали о маскрэте — мускусной крысе (у нее имеются пахучие железы, отсюда и название), которая заселяет болота Северной Америки — от Аляски до самых южных штатов. А богатые европейские модницы, очевидно, имели наряды из красивых шкурок маскрэта, которого еще тогда не называли ондатрой.

В начале нашего века об этом грызуне заговорили. И если в России он продолжал оставаться малоизвестным, то в Западной Европе маскрэта хорошо узнали.

Все началось с того, что некая княгиня, проживавшая вблизи Праги, пожелала иметь в своем имении этих зверьков. Из Канады были доставлены пять пар мускусных крыс и выпущены в имении княгини. Конечно, не только княгиня, но и вообще, пожалуй, никто не ожидал, что грызуны эти начнут очень быстро размножаться и столь же быстро расселяться. Сначала они проникли в Германию, и уже через несколько лет немцы объявили мускусной крысе войну. В Бельгии, Франции и других европейских странах, где к 30-м годам маскрэт вполне акклиматизировался, войну не объявили, даже одно время пытались разводить, но скоро поняли: грызун этот очень опасный, и забеспокоились — он начал вредить посевам вблизи водоемов, стал разрушать плотины и каналы, мешал прудовому рыболовству. Тогда грызуну объявили войну повсеместно (в некоторых странах ондатру и сейчас уничтожают как опасного вредителя, хотя ценность шкурки ее никто не отрицал и не отрицает).

И вдруг, когда вред грызуна стал очевиден всем, его решили завезти в СССР. Впрочем, конечно же, не вдруг — прежде чем решиться на это, советские ученые тщательно все взвесили, проверили, обсудили. Да, в густонаселенных странах Западной Европы ондатра (так стали называть этого грызуна в нашей стране) часто вредит человеку. Но ведь там нет ни одного свободного, как-то не использованного клочка земли.

А в Финляндии, например, где много озер и болот, она пришлась ко двору. Значит, дело не в самом зверьке, а в том, где он живет, то есть в природных условиях. В СССР озер и болот, где могла бы жить ондатра, не принося вреда, достаточно. Болотные крепи тянутся на сотни километров. К тому же имеются огромные запасы травянистых растений в водоемах и поблизости от них. Например, подводные луга многих озер могут производить почти до 50 тонн сырого органического вещества на гектар.

И вот в 1928 году на Большой Соловецкий остров в Белом море было выпущено несколько зверьков, привезенных из Финляндии. Другую партию выпустили в том же году на острове Карагинском вблизи берегов Камчатки. В следующем году выпустили уже около трех тысяч ондатр. А за 35 лет — с 1928 по 1963 год — более 230 тысяч ондатр было выпущено и акклиматизировано в 100 областях, краях и республиках нашей страны. И сейчас в СССР добывается несколько миллионов ондатровых шкурок в год.

Что же касается вреда, который приносит этот грызун, то о нем пока речи нет. Правда, имеются сведения, что ондатра прогоняет выхухолей от водоемов. Но это надо еще проверить. Что же касается остальной деятельности ондатры, то тут зверек этот заслуживает лишь благодарности.

Во-первых, ондатра постоянно расчищает дно, не дает зарастать водоемам. Без ондатры многие пруды и озера уже давно превратились бы в болота.

Во-вторых, ондатра вытесняет водяную полевку, сокращает ее количество, что является фактом положительным.

В-третьих, ондатра в больших количествах уничтожает жуков-плавунцов, которые губят рыбью молодь.

В-четвертых, она спасает не только рыбью молодь, но и взрослых рыб. Дело в том, что ондатра активна круглый год. И летом и зимой она добывает растения на дне водоемов. Летом это дело не сложное, зимой же плавать приходится подо льдом. Холода ондатра не боится — шкура теплая. Подо льдом страшно другое — отсутствие воздуха. Однако и тут ондатра приспособилась — в шкурке между волосками застревает большое количество воздуха. Когда зверек опускается в воду, капельки воздуха устремляются вверх, скапливаются подо льдом. Образуются своеобразные «кислородные баллоны». В случае необходимости ондатра может легко отыскать их и сделать несколько вдохов.

Кроме этих «кислородных баллонов», ондатры делают «продухи» — отверстия во льду — и постоянно следят, чтоб они не замерзали. Таким образом, заботясь о себе, ондатра обогащает воду кислородом и очень помогает рыбам.

Ондатры роют норы, если берег водоема крутой, и строят домики, если берег пологий. Домики куполообразные, высота их примерно полтора метра, диаметр такой же. Вход прямо из воды. Домики просторные, строят их ондатры тщательно: надо, чтобы и самим было удобно и чтобы многочисленное семейство поместилось в нем. А ондатры — родители многодетные и чадолюбивые: за лето у них бывает до трех пометов, а в каждом — по 6 — 7 детишек. Все лето живут родители с детьми бок о бок, к осени все дружно ремонтируют и утепляют домик и проводят в нем зиму. А весной молодые уходят. Одни, если есть возможность, селятся рядом, другие отправляются искать новые подходящие места. Иногда далеко, очень далеко приходится идти. Многие гибнут по дороге. Но те, кто уцелеет, отыщут удобное место, построят домики, и все начнется сначала.

Ондатры — бродяги относительные: могут путешествовать, могут, если необходимо, и остаться на месте. А вот их родственники — лемминги — прославились на весь мир именно своими путешествиями. Причем путешествиями до сих пор во многом загадочными для людей.

Лемминги — зверушки небольшие, сантиметров 10–12 в длину, с короткими ножками. Зимой благодаря густому и пушистому меху зверек становится похожим на шарик.

Зоологи разделили леммингов на три группы: лесных, которые живут в Сибири и похожи на лесных полевок, настоящих леммингов, отличающихся яркой пятнистой окраской, и копытных, у которых две особенности: на зиму они белеют и коготки у них на передних лапках превращаются в плоские копытца.

Зима — трудное время для всех животных. А вот леммингу зимой хорошо: в теплой шубе никакой мороз не страшен, в снегу, кроме того, и безопаснее. И с едой у лемминга нет проблем: копытцами разгребает снег до самой земли и отыскивает грибы, ягоды, стебли растений, в крайнем случае — мох, лишайники.

В снегу же лемминги сооружают свои гнезда — большие, шарообразные, сплетенные из сухих травинок, В таком гнезде уютно, мягко, тепло. И весело попискивают малыши. У леммингов в зависимости от вида обычно 2–3 помета в году (хотя в иные годы бывает 1–2, а иногда может быть 4–5).

Правда, и снег далеко не всегда спасает леммингов от их природных врагов: всюду отыскивает грызунов ловкий и вездесущий горностай, легко протискивающийся в туннели, сделанные леммингами. И песцы раскапывают снег, чувствуя присутствие леммингов чуть ли не на метровой глубине. Но все-таки снег очень часто спасает леммингов.

Весной жить этому грызуну гораздо хуже — сыро, гнезда заливает вода, негде укрыться от врагов. Летом — опять хорошо: лемминги роют норы или устраивают свои гнезда в каких-нибудь трещинах, расщелинах. И там у них снова появляются малыши. Ближе к осени — опять пополнение в семье леммингов. Осенью леммингов бывает много, нередко — даже очень много. Иногда из-за этого ничего не происходит, а иногда…

Еще Олаус Магнус — известный зоолог, историограф и картограф XVI века — был поражен необычным явлением — массовой миграцией леммингов. С тех пор об этом явлении много писалось, больше говорилось, а еще больше сочинялось легенд и необычных историй. А немецкий ученый Пайглер в XVI веке написал даже научный трактат, в котором доказывал, что лемминги во время сильных бурь выпадают из облаков.

Миграция леммингов — явление загадочное. Перед тем как отправиться в путь, зверьки испытывают сильное беспокойство, начинают быстро и беспорядочно бегать, затем вдруг дружно устремляются в одну сторону, и остановить их уже невозможно. Они идут вперед, невзирая ни на какие опасности, — форсируют водные преграды (гибнут при этом в огромных количествах, хотя и умеют плавать), не обращают внимания на кружащих над ними хищных птиц. Если на пути окажется населенный пункт — проходят через него, не обходя, не сворачивая. Идут даже через города, как это было, например, в 1963 году в Швеции, когда лемминги наводнили город Эстерсунд и упрямо двигались по его улицам.

Иногда лемминги направляются в глубь материка, иногда — в сторону моря. Выйдя на берег, лемминги и тут не останавливаются — идут в воду и гибнут все до одного. Правда, случается, что некоторое количество наиболее выносливых зверьков добирается до какого-нибудь острова. Но это бывает далеко не всегда. Поэтому и существует легенда о массовом самоубийстве леммингов. В 1868 году норвежский пароход, шедший по фиорду, буквально с трудом выбрался «из сплошной массы леммингов, покрывавших всю поверхность бурных вод, так как их бесчисленные головки виднелись над волнами повсюду, насколько хватало глаз», — писал один норвежский натуралист, ставший свидетелем такого «массового самоубийства».

Известный французский ученый Реми Шовен отмечал склонность леммингов подражать себе подобным во время миграций: «Стоит одному броситься в ров, как за ним последуют другие, пока ров не наполнится до краев, подойдя к краю обрыва, они ринутся в пустоту или в море…»

Есть множество описаний миграции леммингов, есть множество интересных наблюдений, подсчитано, с какой скоростью движутся зверьки и сколько их гибнет во время пути. И еще многое уже известно о леммингах. Неизвестно лишь одно: что заставляет их пускаться в такой опасный и трудный путь, что движет ими в это время?

Один из крупнейших современных экологов Ч. Элтон пытался связать миграцию леммингов с появлением пятен на солнце — периодичность миграции грызунов совпадает с периодичностью смены солнечной активности. Но это как будто бы не подтвердилось. Во всяком случае, пока теория Элтона не принята. Немецкий натуралист Франк объясняет миграцию леммингов недостатком пищи в определенных местах. Однако и объяснение Франка не удовлетворяет других ученых. «Хотелось бы верить, — пишет по этому поводу Реми Шовен, — да сомнение берет, существует множество примеров миграции, в которых потребность в пище не играет никакой роли!»

Сам Шовен склонен предполагать, что миграцию грызунов можно было бы объяснить либо какими-то метеорологическими явлениями, либо массовым психозом, причины и сущность которого еще неизвестны.

Советский ученый С. И. Огнев выдвинул следующие причины миграции леммингов: предшествующее сильное размножение при благоприятных климатических условиях; недостаток кормов и убежищ, неуживчивость и злобность самих зверьков.

В последнее время стало известно, что в поведении леммингов огромную роль играет внутреннее состояние организма: недавно американский ученый Кристиани обнаружил, что накануне и в период миграции у леммингов сильно увеличиваются надпочечники, и повышающаяся их функция вызывает у животных беспокойство и изменение поведения. Однако и это не дает окончательного ответа на загадку леммингов. Каждая теория, пытающаяся объяснить причины их миграций, имеет свои «за» и «против». Голод заставляет их путешествовать? Но почему же лемминги во время пути почти ничего не едят и многие умирают от истощения, хотя нередко еды по дороге встречается достаточно?

Климатические условия? Но подобные же условия бывают и в те годы, когда лемминги остаются на месте.

Повышение активности надпочечников? Но чем они вызываются? И является ли это причиной, а не следствием «запрограммированного» заранее путешествия?

В общем, до сих пор этот маленький грызун остается таинственным путешественником, и до сих пор им занимаются многие ученые разных стран. Ведь миграции леммингов имеют не только научный интерес, но и практическое значение. Зверек этот — важное звено в сложной цепи взаимоотношений животных тундры: лемминг является основной пищей всех хищников Севера. Особенно зависит от леммингов песец. Косвенно лемминги влияют и на других обитателей тундры: когда этих грызунов мало, хищники начинают уничтожать гнездящихся в тундре птиц, а совы начинают охотиться на перелетных, сокращая количество пернатых в районах, далеких от тундры. Так что лемминг недаром имеет такой важный вид: он будто понимает свою важность и ценность.

С хомяками, вернее, с золотистыми хомячками (из-за величины и добродушного нрава им скорее подходит уменьшительное или ласкательное название, что и признано официально) многие знакомы.

Эти симпатичные зверушки сейчас часто живут в клетках у нас в домах, их используют в лабораториях как подопытных животных. Но если мы будем судить о всех хомяках по этим зверушкам, то получим очень неверное представление о них.

Золотистые хомячки появились в поле зрения людей сравнительно недавно и имеют довольно занимательную историю.

В 1839 году где-то в Аравийской пустыне было поймано несколько этих маленьких зверушек, и чучела двух из них поместили в музеях Лондона и Бейрута.

С тех пор в течение почти столетия в природе этих хомячков найти больше не удавалось. И ученые решили, что зверек этот вымер. Но вот в 1930 году примерно в тех же местах снова была найдена хомячиха с выводком. В Англию доставили трех зверушек, и вскоре хомячки начали размножаться. Их разводили как представителей «живых ископаемых», и никто не предполагал, что довольно скоро эти хомячки станут настолько распространенными, что начнут вытеснять из лабораторий традиционных белых мышей и морских свинок. Золотистые хомячки, как и все грызуны, очень плодовиты, легко привыкают к любым более или менее подходящим условиям (была бы еда и не было бы мороза!).

Но, конечно, не золотистые хомячки являются основными представителями семейства хомяковых.

Жители Западного полушария, возможно, сказали бы, что основные представители хомяков — так называемые рисовые крысы, широко распространенные от юга США до Аргентины и Чили. Свое название грызуны получили за то, что однажды один из видов этих хомяков, сильно размножившись, проник на рисовые поля на юге США и нанес огромный урон урожаю. Но название не точное: нападение на поля было, в общем-то, явлением не типичным для этих грызунов — живут они, как правило, в заболоченных местностях, питаются дикой растительностью и мелкими беспозвоночными. Что же касается названия «крысы», то они действительно внешне напоминают крыс.

Но возможно, жители Западного полушария назвали бы в первую очередь не рисовых крыс, а скажем, полевых хомячков, распространенных от Канады до Колумбии и Эквадора.

А вот жители высокогорных районов Южной Америки, безусловно, отдали бы предпочтение листоухому хомячку — зверьку с большими ушами (за что его еще именуют ушастым) и красивой шкуркой (за что его нещадно истребляют, хотя забрался он высоко в горы — на высоту 4–4,5 километра).

От Южной Канады до Северной Мексики распространен еще один любопытный хомяк, тоже неточно названный — скорпионовым. Существует поверье, что этот грызун специализируется на уничтожении скорпионов. Действительно, хомяк при случае может съесть скорпиона, но специально не отыскивает их. Вообще же он питается мелкими позвоночными (растительностью лишь постольку-поскольку) и этим отличается от многих грызунов.

Мир хомяков в Южной и Северной Америке достаточно разнообразный, чего нельзя сказать об Азии. Среди азиатских хомяков, пожалуй, стоит выделить мышевидного. Он действительно очень похож на домовую мышь, но отличается от нее внешне сильно опущенным хвостом с кисточкой на конце. Обитает мышевидный хомяк в горных пустынях и полупустынях.

Где-то поблизости можно встретить и джунгарского хомячка — одного из самых маленьких и самых симпатичных грызунов.

Ну, а в Европе, в Сибири и Казахстане наиболее распространен хомяк обыкновенный. У этого обыкновенного хомяка много необыкновенного. Во-первых, незаурядная внешность. Он довольно крупный — до 30 сантиметров — и весьма привлекательный — с симпатичной шкуркой и добродушной мордочкой. Во-вторых, его добродушие весьма обманчиво — хомяк достаточно отважный, может не только защищаться, но при необходимости и нападать. Обманчива его неуклюжесть, этакая внешняя леность. На самом деле хомяк — трудяга, роет глубокие (до 2–3 метров) норы с многочисленными отнорками, галереями, кладовыми и гнездовыми камерами. В этих гнездовых камерах у него появляется потомство, которым он выделяется даже среди обычно многодетных грызунов: за лето у хомяков бывает 2–3 помета и в каждом может быть до 20 детенышей. Любопытно, что хомячата быстро растут, и уже в двухнедельном возрасте начинают копать собственные отнорки.

О трудоспособности хомяка мы можем судить по тому, что в кладовых своих он делает запасы, которые как правило достигают 20–30 килограммов, но иногда бывает и 90. Запасы — обычно это зерно, кукуруза, картошка, морковь — хомяк доставляет в нору в защечных мешках. В каждом мешочке помещается примерно граммов по 25. Значит, за один раз хомяк может доставить граммов 50, не больше. Не трудно подсчитать, сколько рейсов ему надо сделать, чтобы в кладовой оказалось 20 килограммов. А если там запасено 90? Нет, к сожалению, хомяк не лентяй. К сожалению, потому что его активность и прожорливость доставляют людям много неприятностей.

Семейство Бобровые. О бобрах, точнее, об их судьбе мы уже говорили. А сейчас поговорим об их жизни. И прежде всего о том, что с давних пор людям бросалось в глаза, благодаря чему бобров уважали и даже поклонялись им, — об их работоспособности и строительном искусстве.

Едва обосновавшись где-нибудь, бобры сейчас же начинают строить. Жизнь их не просто связана с водой. Именно в воде они чувствуют себя свободно и находятся в гораздо большей безопасности, чем на суше. Поэтому жилища они себе строят у самой воды. И бывают эти жилища двух видов: если берег крутой, то бобры роют норы, если берег пологий — из веток и сучков, цементируя их глиной и илом, — строят хатки. Но и в том и в другом случае выход из жилища находится под водой. Ход из воды идет наклонно вверх и заканчивается просторным помещением, где бобры проводят большую часть времени. Там тепло, сухо, а главное — безопасно. И дверь в дом надежно «заперта» — закупорена водой. А в воде у бобров врагов нет. Стоит такой домик не один год — бобры не склонны менять квартиры. Лишь регулярно ремонтируют они свои хатки, подновляют, а если надо, и надстраивают — многоэтажные жилища бобров не редкость. В одном из американских заповедников имеется бобровая хатка высотой в 13 метров. Конечно, таких небоскребов очень мало. Чаще многоэтажные хатки имеют в высоту метров 5 — 6 (обычная высота их 2–3 метра).

Когда жилище готово, бобры приступают к сооружению плотины. Сначала делают на дне небольшой валик и отмечают его колышками. Потом посреди реки начинают возводить островок. Материал для строительства плотины используется тот же, что и на строительство домиков, но более разнообразный по «номенклатуре»: тут и толстые ветки, и тоненькие прутики, и крепкие колья, и даже, если надо, стволы деревьев. Поначалу толстые колья, жерди, ветки и прутья втыкаются в дно водоема или переплетаются между собой. Промежутки между ними бобры заполняют илом, все время уминая, утрамбовывая его. Древесный материал бобры приносят с берега, ил тоже иногда приносят с берега, неся его в передних лапах и забавно переваливаясь на задних, а иногда достают его со дна и несут во рту.

Когда плотина готова, бобры еще надстраивают ее, затем начинают заделывать все щелочки, будто знают, что даже маленькая течь может рано или поздно стать причиной гибели сооружения.

Обычно плотины бобров бывают до нескольких десятков метров в длину. Но изредка могут быть и очень большими. Например, в одном из штатов США имеется бобровая плотина, высота которой почти 5 метров, а длина 700. Но это, правда, рекорд.

О прочности плотин можно судить хотя бы по тому, что когда в Канаде бобры перекрыли реку, снабжавшую водой поля, и плотину потребовалось разрушить, сделать это смогли лишь при помощи сильного заряда взрывчатки. Однако бобры очень скоро восстановили плотину, и война между ними и людьми продолжалась довольно долго. И неизвестно, чем бы она кончилась, если бы не нашелся какой-то компромиссный выход.

Плотина для бобров — сооружение очень важное. Во-первых, благодаря плотине поднимается уровень воды и закрывает входы в жилище, во-вторых, плотина дает животным «жизненное пространство»: одно дело плавать в маленькой и мелкой речушке, другое — в глубоком и просторном пруду.

Бобры, тщательно следят за состоянием плотин и, если требуется, в любое время дня или ночи бросаются чинить ее.

Каждая семья занимает собственную хатку или нору и имеет определенную территорию, границу которой другие бобры не нарушают. Лишь во время сильной жары, когда водоемы мелеют, или во время весеннего половодья, когда заливает норы и хатки, бобры перестают соблюдать границы территории и вся колония может собраться вместе. В остальное время члены одной семьи с членами другой семьи общаются редко.

Пары бобры образуют прочные, долго не распадающиеся. Они — заботливые родители и детенышей от себя долго не отпускают. Поэтому в семье живут бобрята и прошлого и текущего года. Обычно у бобров 6–8, иногда 10–12 членов семьи.

Весной появляются на свет 3–5 зрячих, покрытых шерсткой и даже имеющих зубки бобренка, а уже через два дня они стремятся выбраться из гнезда. Поэтому, зная беспокойный нрав своих потомков, бобриха, уходя из дому, тщательно закупоривает выход, чтобы бобрята не могли выбраться наружу.

Малыши растут быстро, и недели через три вместе с родителями отправляются на кормежку. Бобры — животные растительноядные, и пищей им служат, как недавно подсчитали ученые, более трехсот видов растений. Однако предпочитают бобры сочные стебли кубышки, кувшинки, водяных лилий, ириса, любят также обгладывать кору осины и ивы.

Летом бобры часто живут поодиночке, устраивая себе временное жилье, и кормятся каждый на своем участке, не мешая друг другу. Ближе к осени семья снова собирается вместе и дружно начинает делать запасы корма на зиму. Заготавливают бобры исключительно древесный корм: чурки «распиленных» стволов, ветки осины и ивы. Бобры не впадают в зимнюю спячку, поэтому, чтобы зимой не голодать, они в зависимости от величины семьи заготавливают кубометров 20–30 или 60–70 древесины. Заготовить столько древесины бобрам не трудно. Дерево толщиной в 5-7 сантиметров они спиливают за две минуты, толщиной 30–40 сантиметров — за 15 минут. При необходимости бобр может свалить дерево толщиной в метр. Поваленное дерево бобр аккуратно разделывает — распиливает на чурбаки, обгрызает ветки. Часть коры обгладывает тут же, остальное оставляет про запас. Дотащить корм до водоема, если заготовки ведутся в сотне-другой метров от берега, нелегко. Поэтому бобры строят каналы специально для того, чтобы по ним сплавлять зимние запасы.

Бобры прекрасно приспособлены для жизни в воде и у воды. Они умеют нырять, не показываясь на поверхности 15 минут. У них так устроены губы, что позволяют грызть в воде и не захлебываться. Нос и уши, чтобы в них не попала вода, прочно запираются особыми мускулами. На ногах у бобра имеются перепонки между пальцами, а хвост — вообще универсальный инструмент. Это и руль во время плавания, это и сигнальное приспособление — во время опасности бобры хлопают хвостом по воде, как бы предупреждая этим звуком остальных; хвост же служит бобру «стулом» — подгрызая дерево, бобр упирается в ствол передними ногами, а сидит на задних и на хвосте. Недавно стало известно, что хвост у бобра еще и терморегулятор: он голый и снабжен большим количеством кровеносных сосудов, которые в жару расширяются и, легко пропуская кровь, охлаждают одетого в теплую шкурку зверька.

Есть еще немало интересного в жизни бобров. Многое люди уже знают. О многом еще только догадываются и стремятся узнать как можно больше про этих замечательных животных, которые, как писал Серая Сова, «умеют говорить и работать, и живут в своих собственных городах».

Семейство Беличьи. Наш парад беличьих откроют не белки, а совсем не похожие на них зверьки: толстые увальни с короткой шеей, маленькими ушами и сильными толстыми лапами. Это сурки.

Сурки — звери крупные. Правда, не такие, как бобры, но 60–70 сантиметров длины и 9 килограммов веса для грызуна — данные вполне приличные. Живут сурки (их несколько видов) в степях и горах Евразии и Северной Америки и в основном похожи внешне и образом жизни.

В нашей стране чаще всего встречается сурок обыкновенный, он же степной сурок, он же — байбак. Он действительно «типичный обитатель степи», как писал профессор С. И. Огнев. И о его присутствии в той или иной местности легко узнать по так называемым бутанам, или сурчинам, — холмикам земли, которую, сооружая нору, зверек выкидывает на поверхность. Бутаны бывают довольно высокими, больше метра, и в поперечнике могут достигать и 18 метров. Обычно сурок устраивает не одну нору, а несколько (летнюю, зимнюю, защитную, и каждая имеет от 2 до 8 метров глубины). Если же все-таки у сурка нора одна (и такое бывает), то протяженность ее ходов, не считая различных камер, составляет более 60 метров. Не удивительно, что зверек выбрасывает на поверхность десятки кубометров земли.

Норы суркам очень нужны — поговорка «спит как сурок» справедлива: эти зверьки проводят во сне 9/10 своей жизни. А то время, когда бодрствуют, проводят в основном за едой. Эти толстяки — настоящие гурманы: грубую пищу не едят. Едят только нежную — стебли молодых растений, цветы, луковицы, молодые корневища. Всего сурки поедают до ста видов растений, но на каждое время года, точнее, даже на каждый месяц у них свое определенное меню, а на каждый день определенная порция — килограмм-полтора зеленой массы. Плюс некоторое количество животной пищи — насекомых и моллюсков, которых зверек поедает вместе с травой.

Сурок ест много, будто знает, что впереди его ждет длительный пост. Впрочем, от голода он не страдает — за весну и за лето успевает накопить жир, которого ему вполне хватит на всю зиму. И еще останется.

Спит он глубоко, не просыпаясь, даже не переворачиваясь на другой бок, и энергии расходует очень мало (в это время он делает всего 2–3 вдоха-выдоха в минуту, сердце бьется со скоростью 5–6 ударов в минуту, в то время как летом оно делает 100–140 ударов). Поэтому весну сурок встречает не истощенным, как другие звери.

Сурки зимуют семьями, иногда даже несколько семей собираются в одной норе. А весной у сурчих появляются малыши. Сурчата рождаются не только голыми и слепыми, но и очень маленькими: весят в 100 раз меньше мамаши. Не удивительно, что и сосут они молоко очень долго по сравнению с другими грызунами — месяца два. И потом, уже подросшие, никак не могут начать самостоятельную жизнь, — даже уйдя из собственного дома, они пристраиваются к какой-нибудь «пожилой» сурочьей семье, откуда ушли молодые и тоже пристроились к какой-нибудь «пожилой» супружеской паре. Так и зимуют молодые у чужих родителей, а их родные папаши и мамаши в это же время пригревают у себя приемышей.

А ведь молодых никто не гонит из дому. Сурки вообще зверушки мирные и даже веселые. Любят возиться, играть друг с другом, особенно молодые, с соседями уживаются хорошо, частнособственнических инстинктов не имеют, кормятся сообща, не разделяя общие пастбища на индивидуальные кормовые участки. Так им удобнее и безопаснее. Время от времени то один, то другой сурок, а то и несколько сразу поднимаются на задние ноги и подолгу стоят столбиками, внимательно оглядывая окрестности, и уж кто-нибудь (зрение у них хорошее) заметит приближающегося врага и предупредит громким криком: будьте внимательны, приближается что-то подозрительное. Тут же вся колония настораживается. А затем кто-то разглядел, какая именно это опасность. И в мгновение городок вымирает — сурки забиваются в свои норы.

Сурки живут не только в степях — некоторые приспособились жить в таких суровых краях, как Северная Якутия, например. Мех у сурков, правда, теплый — издавна ценился и до сих пор высоко ценится (за что зверьков этих усиленно истребляли), но тем не менее жить зверькам на берегах Колымы и Лены нелегко. Например, стенки зимовочных нор им приходится оштукатуривать глиной, смешанной с травой, делать очень толстую подстилку и выход закупоривать очень толстой травяной пробкой. Зимой собираются в одной норе по 20–30 зверьков.

Живут сурки и в горах. К горным жителям относятся довольно редкие сейчас альпийские сурки, о которых Гейне написал трогательные стихи, а Бетховен положил их на музыку. В горах живут и сурки Мёнзбира — это не только самые редкие сурки, но и вообще одни из самых редких млекопитающих на Земле: сурков Мензбира до сих пор нет ни в одном зоопарке.

Сурок Мензбира, самый маленький из сурков, живет лишь в одном месте на Земле — в горах Западного Тянь-Шаня, на территории примерно в 2 тысячи квадратных километров. Он очень малочислен, и численность его продолжает сокращаться. Впрочем, количество других сурков (например, лесных и желтобрюхих) тоже сокращается — их уничтожают и ради ценного меха, и ради мяса, которое употребляют в пищу, и ради жира, который используется в медицине и технике. А кроме того, все меньше и меньше остается нераспаханных земель, где живут степные сурки. И есть опасность, что этот очень симпатичный грызун (кстати, молодые зверьки легко приручаются) может полностью исчезнуть.

Но если сурки могут исчезнуть, то суслики, несмотря на активную борьбу с ними, продолжают во многих местах благоденствовать. Этот небольшой зверек не только серьезный вредитель сельскохозяйственных культур, но и часто является носителем опасных заболеваний.

Сусликов на Земле около 20 видов. Из них в СССР живет около 10. Наиболее распространенные — серый, желтый, большой, малый и крапчатый. Все они роют норы, на зиму залегают в спячку, все они питаются растительной пищей, и если сусликов много, ущерб может быть очень значительный. Например, сравнительно недавно более 10 миллионов сусликов наводнили поля американского штата Колорадо и довели многих фермеров до полного разорения.

Но если к суслику отношение почти всюду отрицательное (и это справедливо), то зверек, который сейчас пройдет перед нами, пользуется всеобщей любовью (и это тоже справедливо). Веселый, изящный, он очень оживляет наши сибирские, дальневосточные и северные леса. (За пределами нашей страны он живет в Японии, Северной Монголии, Китае, а также в Северной Америке.) Его легко узнать по продольным полосам, хорошо видным на светло-сером или рыжем фоне, и по пушистому хвостику. Глазки у него живые, блестящие. Называется он — бурундук. Увидать в тайге бурундука нетрудно. Зверек этот очень любопытный и не особенно пугливый. А весной можно и услышать «пение» бурундука: подыскивая себе парочку, он тоненько и нежно посвистывает, как бы говоря: «Вот он я, а где ты?» В другое время бурундук не свистит, но кричит часто.

Нору бурундук устраивает на земле — она довольно длинная, с отнорками, «уборными», с комнатами разного назначения. Иногда, правда, жилище может быть и в дупле. Но все-таки большей частью он поселяется под корнями деревьев или под поваленным стволом. Там в начале лета у бурундучихи появляется 4–6 крошечных бурундучат. Мамаша нянчится с ними довольно долго. Продолжает опекать их и тогда, когда бурундучата уже подрастают, самостоятельно отыскивают пищу. В это время мамаша очень озабочена безопасностью своих чад — она постоянно начеку, все время внимательно поглядывает вокруг и характерным цыканьем предупреждает об опасности. Тогда вся семейка быстро скрывается в норе (мамаша, конечно, последняя).

В середине лета семья распадается: каждый устраивает себе собственное зимнее гнездо и начинает делать запасы на зиму. Упорно и неутомимо таскает бурундучок в своих защечных мешках орешки, предварительно очистив их от скорлупок (в каждом защечном мешочке помещается по двадцать кедровых или по два лесных ореха). Съев мякоть ягоды шиповника или смородины, бурундук аккуратно собирает семена и тоже несет в кладовую. Носит семена липы, семена различных злаков, желуди. За два-три месяца трудолюбивый бурундучок соберет килограммов пять, а то и все десять. Однако он не просто сваливает в кучу свои запасы — все аккуратно сортируется, раскладывается по какому-то, понятному лишь бурундуку, принципу.

Большую часть зимы бурундук спит. Причем спит очень крепко: частота дыхания его в это время сокращается до двух вдохов в минуту, а температура понижается до 3–8 градусов. Увидишь такого зверька и подумаешь: окоченел бедняга! А он всего-навсего спит. Однако такой крепкий сон не мешает зверьку время от времени просыпаться. Проснувшись, бурундук отправляется на свой склад, хотя похоже, что идет он не подкрепляться после сна, а проверить свои запасы. Убедившись, что с ними все в порядке, и съев несколько орешков, бурундучок опять отправляется на боковую. Поэтому запасы его остаются до весны. Весной бурундук просушит их на солнышке и доест.

Запасы для бурундука важны не столько зимой, сколько именно весной. Во-первых, весной еще голодно в лесу, а во-вторых, в это время бурундукам некогда искать еду — они обзаводятся семьями и носятся по лесу, оглашая его звонким свистом, будто сообщая всем: вот, мол, наконец пришла долгожданная весна!

Бурундуки — зверушки резвые, забавные, и многие хотели бы держать их в своих квартирах. Стоит ли держать лесного, дикого зверька в клетке (а без клетки очень хлопотно, да и удерет он из квартиры рано или поздно) — сомнительно. Во всяком случае, необходимо помнить: зверек этот сам по себе безобидный, но в то же время может быть разносчиком тяжелых заболеваний — туляремии, клещевого энцефалита и некоторых других.

Нельзя закончить рассказ о бурундучке, не отметив одной его удивительной особенности: он служит прекрасным барометром. За несколько часов до дождя, сидя на задних лапках где-нибудь на пенечке, бурундуки издают совершенно особые звуки. Грустно кричит бурундучок, видимо, очень не любит он ненастную погоду.

Ну вот наконец и наступила очередь зверьков, которых все знают. Древние греки называли их скиуридами (от греческих слов «скиа» — «тень» и «аура» — «хвост»). Заметив, что зверек этот часто поднимает хвостик над головой, люди решили: он служит зверьку чем-то вроде зонтика от солнца.

Хвост, конечно, не служит зверьку зонтом, но играет в его жизни большую роль. А для нас этот хвост служит своеобразной «визитной карточкой» зверька (как горб у верблюда, хобот у слона, рог у носорога) и придает ему особое обаяние в наших глазах.

Мы называем этого зверька белкой, хотя он не белый, а серый зимой и рыженький летом. Может, зверек назван так потому, что зимой на темном фоне ствола резко выделяется? А может, потому, что и зимой и летом у него белое брюшко? Или, может быть, потому, что добывали шкурки этого зверька лишь зимой, когда вокруг все побелело?

Но как бы там ни было, а нашу белку белой не назовешь. Однако белые белки все-таки существуют. Живут они в Юго-Восточной Азии, Индонезии, на Филиппинах. И называются прекрасными белками. Они действительно прекрасные. Белые, и кремовые, и почти черные белки живут не только в лесах, но и в садах, парках. В неволе они быстро привыкают к человеку и становятся совершенно ручными.

Белок на земном шаре очень много. И распространены они очень широко — нет их только в Австралии, на самом юге Южной Америки, на Мадагаскаре и в Гренландии. И имеют белки самую разнообразную окраску. Например, солнечные белки, живущие в африканских лесах и саваннах и прозванные так потому, что очень любят принимать солнечные ванны, бывают и коричневыми, и почти черными, и даже зеленоватыми. А пальмовые белки, распространенные преимущественно в Индии и Шри Ланке, — даже полосатые, по коричневому фону вдоль спины у них идут яркие, светлые полоски. Полоски на спине или светлые черточки на боках есть у белок, которые так и названы — полосатые. Эти грызуны объединены в довольно большую группу и живут в Африке. Причем населяют они и густые леса, и редколесье, и саванны, прекрасно чувствуют себя в горах. Они называются скалистыми. Скалистые белки — небольшие зверьки, очень разнообразно и причудливо раскрашенные.

Внешне белки отличаются не только окраской: среди них есть и великаны, такие, например, как ратуфы, — некоторые виды достигают полуметровой длины (такой же хвост) и весят килограмма три, что, впрочем, не мешает им жить высоко на деревьях и совершать 6-7-метровые прыжки. Белки-гиганты живут в Азии. А белки-карлики (мышиные белки и белки-крошки — вес их меньше 10 граммов) обитают в густых лесах бассейна реки Конго и на островах Индонезийского архипелага.

Разные природные условия, в которых существуют белки, естественно, отразились на их образе жизни. Одни, например, почти никогда не покидают деревья, другие, наоборот, много времени проводят на земле. Одни активны только ночью, другие только днем, а третьи могут быть активными круглые сутки. Одни проявляют общественные наклонности и живут компаниями, другие предпочитают одиночество. Но очень во многом образ жизни белок сходен. Гнезда они устраивают, как правило, на деревьях или в кустарниках, питаются растительной пищей, но не пропустят и насекомых, мелких пресмыкающихся, птичьи яйца или птенцов. Почти все они — прекрасные прыгуны и древолазы. На белок всюду охотятся: на одних — из-за очень красивого и ценного меха, на других, если мех ценности не представляет (обычно такие белки живут в жарких странах), — ради мяса, которое ценится местными жителями.

Однако основную известность белки приобрели все-таки как пушные зверьки. И тут, конечно, на первом месте белка обыкновенная, та самая, с которой мы начали разговор.

Раньше на Руси белку звали «бело», а чаще «векша». Добывали векш в огромном количестве и для себя, и для продажи за границу. Там этот зверек официально назывался русской белкой, потому что только в России живут белки с таким красивым мехом. Правда, красивы шкурки белок не всегда. Во всяком случае, с точки зрения специалистов-меховщиков. С нашей же точки зрения, белка, наверное, красива всегда: и летом — когда она рыжая и кажется немного отощавшей, с жиденьким хвостиком, и зимой — в роскошной шубе с пышным хвостом. Ведь красота белки не только в ее шкурке. Этот зверек изящен, когда бежит по стволу, грациозен, когда пробегает по тонкой ветке. Он кажется совершенно невесомым, когда перескакивает с дерева на дерево, и очень забавен, когда, сидя на задних лапках и держа в передних шишку, обрабатывает ее буквально в считанные минуты. (Еловую распотрошит за три-пять минут, а сосновую — за минуту-полторы.)

Рыжих белок мы видим, конечно, чаще. Во-первых, потому, что летом чаще бываем в лесу. Во-вторых, потому, что летом белки гораздо хлопотливее и активнее, чем зимой.

Летом у белок много дел и забот. Еды, правда, хватает. Но белка думает и о зиме: по нескольку килограммов орехов и грибов запасает она, причем среди них не бывает ни одного гнилого или червивого. Правда, некоторые биологи утверждают, что распознавать червивые орехи молодые белки не умеют. Это приходит только с опытом. Но другие считают, что дело тут не в опыте, а в чутье. А чутье у белок очень тонкое — зимой они могут почувствовать орехи, находящиеся под снежным покровом толщиной в метр.

Но заготовка запасов на зиму — только часть летних беличьих забот: молодым надо позаботиться о собственном гнезде, взрослым — подготовить к зиме старые гнезда.

Гнезда белки устраивают либо в дуплах, соответственно оборудовав и утеплив их, либо делают «тайно» — сплетенный из веток, проконопаченный мхом и сухой травой, немного приплюснутый шар. В таком гнезде белка проводит большую часть зимних дней и ночей.

Дважды в год — весной и летом — в гнездах появляются 3-5-10 голеньких слепых бельчат. В это время у белок-мамаш трудная жизнь. Бельчат надо кормить, но и сама мамаша не может голодать. А бельчата постоянно требуют внимания, они мерзнут даже в жаркие дни, и их все время надо согревать. Поэтому гнездо самка покидает ненадолго и, уходя, тщательно укрывает детишек или даже зарывает их в мягкую подстилку. Но и это не все: в гнездах белок много паразитов-кровососов, и малыши очень страдают от них. Поэтому время от времени мамаша перетаскивает свое потомство в другое, заранее приготовленное гнездо, а потом в третье и, может быть, даже в четвертое.

Сначала бельчата смирно сидят в гнезде — очень боятся высоты. Месяца через два-три они уже лихо скачут по веткам, но остаются еще типичными детьми — веселыми, шаловливыми и очень доверчивыми. Взрослыми белки становятся лишь в годовалом возрасте.

Белки — отличные верхолазы и акробаты, не случайно А. Брем сравнивал их с обезьянами. Однако белки гораздо более приспособлены к жизни на деревьях, легче перелетают с ветки на ветку, а хвост служит и парашютом, если надо, и рулем, при помощи которого зверек может изменить направление полета. Чувствительные волоски — вибрисы, которые у других животных обычно находятся на морде (мы называем их усами), у белок расположены и на голове, и на ногах, и на брюшке. Благодаря этим вибрисам белка чувствует дерево как бы всем телом.

Белки — непоседы. Но далеко от гнезда не уходят. Лишь иногда отправляются они в длительные путешествия. Но делают это не от хорошей жизни. Вряд ли кто-нибудь по доброй воле отправится из родных лесов, особенно если зверь к этим лесам привязан, в неизведанные края. А белки отправляются. Причем идут очень упорно, не останавливаясь перед препятствиями, переплывая встречающиеся на пути реки (любопытно, что зверьки хорошо плавают, высоко поднимая при этом хвост, будто знают, что намокший хвост — верная гибель), проходят через поселения и даже большие города, преодолевают безлесные пространства. Надо ли говорить, что подавляющая масса белок при этом погибает. А ведь и на месте и даже при благоприятных условиях 75–80 процентов белок погибает в первый год жизни. Врагов у белок много: горностаи, ласки, куницы, хищные птицы. В большом количестве губят белок и болезни. А тут еще эти кочевки…

Кочевки белок — явление далеко не безразличное людям: от кочевок зависит благополучие охотников, количество пушнины, сдаваемое государству.

Уже много лет ученые наблюдают за миграциями белок, но до сих пор точные причины, заставляющие белок пускаться в опасный путь, неизвестны, хотя большинство склонно считать, что причина единственная — отсутствие корма. В годы, когда на хвойных деревьях много шишек, значительно увеличивается и численность белок. Но периодически, как правило, после урожайных годов наступают неурожайные. И, чувствуя это (обычно миграции совершаются в конце лета или осенью, хотя могут происходить в любое время), белки отправляются в путь. Но куда они идут? Имеет ли смысл их движение? Или они просто покидают края, где их ждет голодная смерть, и стремятся куда глаза глядят? Неизвестно. Неизвестно и внутреннее состояние мигрантов, непонятно, что заставляет их преодолевать, в общем-то, непреодолимые преграды. Например, выходя к морю, они, подобно леммингам, бросаются в воду, и это приводит к поголовной гибели всех животных. Подобное явление русский академик А. Ф. Миндорф еще в прошлом веке образно назвал «кочеванием до смерти».