Сумчатые: Интересные факты про животных Австралии

 

Для того чтоб быть в этом отряде, надо иметь сумку. Так, по крайней мере, можно предположить, если исходить из названия отряда. Но, оказывается, сумка есть не у всех сумчатых. И наоборот — наличие сумки еще не дает права быть зачисленным в этот отряд. Примером может служить ехидна: сумка у нее есть, а в отряд сумчатых этот зверь не входит. Впрочем, животное, имеющее сумку и не входящее в отряд сумчатых, — такое же исключение, как отсутствие сумки у представителя отряда сумчатых. Тем не менее, кроме сумки, представитель отряда должен иметь еще какие-то характерные черты или признаки. Для зоологов-систематиков такими признаками являются строение зубов и нижние челюсти.

Благодаря этим признакам в один отряд объединены такие различные по внешности и по образу жизни животные, как, например, сумчатые мыши (некоторые из них величиной не более 5 сантиметров) и гигантские трехметровые кенгуру. Всего же в отряде около 200 видов. Все они, за исключением американских опоссумов, жители Австралии, Новой Гвинеи и близлежащих островов.

Семейство Хищные сумчатые. В это семейство входят, помимо других животных, и самые маленькие сумчатые — сумчатые мыши.

Мыши, даже если они такие необычные, что имеют сумки, все равно не могут быть хищными. И действительно — все 30 с лишним известных сейчас ученым видов сумчатых мышей питаются насекомыми и другими беспозвоночными. Однако хищнические наклонности у них все-таки есть: сумчатые мыши нападают на домовых мышей и даже на крыс, появившихся в Австралии вместе с европейцами — переселенцами, и уничтожают их в больших количествах. Правда, не все — многие сумчатые мыши живут в пустынях или полупустынях, в лесах или в горах и там с домовыми мышами не сталкиваются. Но другие, живущие вблизи человека, оказывают ему немалую услугу, истребляя вредных грызунов.

Сумчатые мыши очень разнообразны. Среди них есть и крошечные, чуть более 4 сантиметров в длину, и величиной с белку. Одни действительно похожи на наших крыс или мышей, другие — на тушканчиков, третьи — крошечные копии кенгуру — даже передвигаются только на задних лапках.

И сумки у них разные: у одних это действительно сумки, у других только кожистые складки, ограничивающие млечное поле сверху и снизу. У некоторых сумки имеются постоянно, у большинства появляются лишь во время выкармливания потомства.

Когда первые европейцы-колонисты стали заселять Австралию, они, естественно, в первую очередь обращали внимание на наиболее заметных, крупных животных. Но некоторые мелкие зверушки сами заставили обратить на себя внимание. Например, кистехвостая крыса тафа (у нее действительно хвост заканчивается кисточкой).

 

 

С тафой европейцы познакомились очень скоро, и знакомство это было отнюдь не из приятных. Смелая, ловкая, быстрая, прекрасно лазающая по деревьям тафа — прожорливый и кровожадный хищник. Будучи величиной с белку, она отважно нападает на зверей и болели крупных, чем сама. А уж тем, кто помельче и послабее, от нее нет никакой пощады. Тафа начала совершать набеги на фермы, опустошать кладовые первых переселенцев, учинять разгром в курятниках. Люди объявили кистехвостым крысам решительную борьбу и, безусловно, имели на то все основания. Но вот прошло некоторое время, и отношение к тафе резко изменилось. И на это тоже имелись основания: тафы целиком переключились на домовых мышей и крыс. Так что сейчас некоторые ученые считают тафу очень полезным хищником.

Активно истребляет грызунов и гребнехвостая мышевидка — мульгара. А плоскочерепные и узконогие сумчатые мыши питаются насекомыми, главным образом саранчовыми. Так что и к этим сумчатым у людей претензий быть не может. Но жизнь сумчатых мышей изучена далеко не достаточно. Об одних известно многое, даже такие любопытные подробности: узконогие мыши, например, прекрасные мамаши, заботливо охраняющие свое потомство, гребнехвостые сумчатые мыши способны накапливать в хвостах запасы жира, а широконогие сумчатые мыши умеют бегать по потолку пещеры. Про других, особенно про тех, кто живет вдали от человека, таких, например, как сумчатая гребнехвостая крыса, обитающая в песчаных и каменистых пустынях, известно немного. Да и о самой этой крысе стало известно сравнительно недавно. И, очевидно, существует еще не один маленький сумчатый хищник в безлюдных уголках Австралии, о котором людям ничего не известно.

Если есть сумчатые мыши, то почему бы не быть и сумчатым кошкам? Правда, австралийские кошки очень отличаются от американских и европейских, но ведь и мыши в Австралии совсем другие. По внешности австралийские кошки напоминают одновременно и кошку и куницу, поэтому их еще называют сумчатыми куницами. Основная пища сумчатых кошек — рыба, птица, мелкие зверушки, не пренебрегают они и насекомыми.

Сумчатых кошек в Австралии пять видов, однако наиболее типичны два: кволл и тигровая кошка (ее чаще других называют сумчатой куницей).

Кволл — существо маленькое и изящное, у него тонкая мордочка, пушистый хвост и светлые пятна на черной, серой или буроватой шерсти. Сумка у этого зверька образуется только накануне появления потомства. Внутри сумки — шесть сосков. Правда, претендентов на эти соски гораздо больше — иногда на свет появляется две дюжины детенышей. Но выживают лишь шестеро — те, кто быстрее других успеют добраться до сосков.

Кволл ведет ночной образ жизни. Он отважен, умен, хитер, и первые колонисты в Австралии немало страдали от этих животных, совершавших набеги на фермы. Правда, и кошкам за это доставалось от колонистов! Но вскоре люди поняли, что пользы от кволлов, уничтожающих грызунов, гораздо больше, чем вреда. И перестали их преследовать.

Иное дело — тигровая кошка. Она гораздо крупнее кволла — более полуметра в длину, — и в ее «меню» входят не только мелкие грызуны, но и некоторые домашние животные, в особенности — птицы. И если кволлов фермеры сейчас не только оставили в покое, но нередко даже держат в своих домах вместо обычных кошек (кволлы легко приручаются и прекрасно справляются с обязанностями домашних животных), то тигровую кошку до сих пор истребляют при всяком удобном случае.

Но самым большим гонениям среди сумчатых хищников подвергается тасманийский, или сумчатый, дьявол.

Уже само его название, казалось бы, говорит обо всем — и о его внешности, и о его нраве. Тасманийский дьявол действительно не красавец — коренастый, большеголовый, с короткими лапами и, как утверждают многие, с отвратительным голосом. Что же касается его «дьявольского» нрава, то тут, видимо, большую роль сыграло первое впечатление европейцев, никем впоследствии не опровергнутое и даже усугубленное не очень объективными свидетелями.

Тасманийский дьявол — хищник. Одно это делало его в глазах людей существом вредным. А если хищник при первом же знакомстве еще и навредит людям — репутация его окончательно портится. Именно так произошло с тасманийским дьяволом.

Впервые люди познакомились с этим зверем, когда начали осваивать остров Тасманию. Осваивали весьма своеобразно — ссылали на него людей, приговоренных к каторжным работам. Тасманийский дьявол (тогда, видимо, он еще так не назывался) на людей особого внимания не обратил. Зато проявил большой интерес к их мясным запасам. Откуда зверю было знать, что куры и утки, привезенные на остров, предназначались не ему? Но люди не поняли этого и начали истреблять зверя. Впрочем, тасманийского дьявола убивали не только за то, что он забирался в курятники, — его собственное мясо оказалось вполне съедобным.

Сейчас зверь этот сохранился лишь в безлюдных районах Тасмании — высоко в горах. Неизвестно, сколько их осталось, но, видимо, очень немного. В Австралии, где еще сравнительно недавно сумчатый дьявол был широко распространен, он истреблен полностью. По мнению многих фермеров и даже некоторых ученых, страна избавилась от вредного, опасного и отвратительного существа.

Но есть другое мнение. Немало людей, и в частности профессор Бернгард Гржимек, считают, что истребление сумчатого дьявола — не такое уж полезное мероприятие, а сам этот зверь не так уж страшен и отвратителен. Ведь люди в основном сталкивались с этим животным, когда оно было ранено или поймано и посажено в мешок или клетку. И вряд ли можно требовать в такой ситуации дружеских жестов со стороны животного. Если же с тасманийским дьяволом обращаться прилично, то, как свидетельствует Б. Гржимек, наблюдавший этих зверей в зоопарках и дома у некоторых любителей животных, он не проявляет никаких «дьявольских» черт. Не только молодые, но и взрослые дьяволы легко приручаются, становятся очень забавными и, если не подвергать их соблазну — не подпускать к курятникам, могут жить в домах, как собаки. К тому же они очень чистоплотны — ухаживают за своей шкуркой, чистят ее, а по утрам тщательно умываются: складывают ладошки ковшиком, смачивают их слюной и тщательно моют мордочку и уши.

Может быть, профессор Гржимек несколько пристрастен и вряд ли стоит превращать этого зверя в домашнее животное, но сохранить его, безусловно, необходимо. Тем более что его и не изучили-то еще по-настоящему. Лишь теперь стали известны многие подробности его жизни. В частности, например, то, что тасманийские дьяволы — нежные и заботливые родители и детенышей выращивают, так сказать, в два приема. Сначала новорожденные «дьяволята», которые в момент появления на свет чуть больше сантиметра (величина родителей в среднем — до полуметра), отсиживаются в сумке. У матери четыре соска, и детенышей бывает не более четырех. За почти двухмесячный срок пребывания в сумке малыши вырастают в 6–7 раз, и только после этого у них открываются глаза и появляется шерстка. Покинут сумку они лишь в 4-5-месячном возрасте. Но и потом молодые звери остаются некоторое время на попечении родителей — лежат в мягком уютном гнездышке, мать кормит их молоком, а отец бдительно охраняет.

Тасманийский дьявол — самый крупный сумчатый хищник, о котором мы с полной уверенностью можем сказать, что он сохранился на Земле. Потому что о тасманийском или сумчатом волке (о них речь шла выше) мы этого сказать не можем.

Семейство Намбаты, или Сумчатые муравьеды. Намбатом этого зверька зовут австралийцы. Второе название — сумчатый муравьед — дали ему зоологи. И в этом втором названии содержится сразу две ошибки: во-первых, намбаты не сумчатые, во-вторых, почти не едят муравьев. Очевидно, в 1836 году, впервые увидав намбата, натуралисты не стали особенно вникать в то, что он ест. Увидали: роется в земле, высовывает свой длинный клейкий язык, на который прилипают насекомые, и быстро втягивает его в маленький узкий рот — и решили, что это очень похоже на поведение американского муравьеда. И стал намбат муравьедом, но австралийским. А так как все коренные австралийские животные — существа сумчатые, то естественно было предположить, что и намбаты имеют сумки. Так и появилось название сумчатый муравьед.

Однако намбаты питаются главным образом термитами. Правда, иногда вместе с термитами прихватывают и муравьев, если те оказываются поблизости, но это так, в виде гарнира. Поэтому муравьедом намбата назвать нельзя. Это первая ошибка зоологов. Вторая ошибка заключается в том, что намбат не сумчатое животное. Хотя по существующей классификации он относится к сумчатым, сумки у него нет. Даже признаков ее пока не обнаружили. Крошечные голые детеныши, едва появившись на свет, подползают к материнским соскам, крепко цепляются за них и уже не выпускают в течение 8–9 месяцев.

Намбат — животное небольшое (сантиметров 24 в длину плюс почти такой же хвост), но знаменитое: у него 52 зуба. И это при том, что он вообще может обойтись без зубов, ведь пища намбата достаточно мягкая.

Но если самому зверьку такое количество зубов вроде бы и ни к чему, то ученые благодаря этим зубам установили, что намбат — самое древнее млекопитающее на Земле, старше даже утконосов и ехидн.

В Австралии живут два вида намбатов — обыкновенный, распространенный достаточно широко, и рыжий намбат, ставший теперь очень редким. Благодаря австралийскому ученому Калаби и его коллеге Дэвиду Флею люди сейчас кое-что знают о намбатах. Знают, что они очень добродушны, что предпочитают не уходить далеко от дупла, в котором живут, и при малейшей опасности прячутся в него (это единственная защита намбата). Знают, что, раскапывая термитник, зверек садится на задние лапки и работает только передними, а обыскивая трухлявые деревья, он когтями разбрасывает гнилую древесину и засовывает свой длинный язык в ходы термитов. Но никогда намбат не задерживается подолгу на одном месте. Даже если еды еще осталось достаточно, намбат почему-то спешит дальше, к новому термитнику. И всегда, благодаря своему тонкому обонянию, безошибочно находит термитов: в земле ли, на дереве, в поваленном стволе — всюду.

Дэвид Флей наблюдал за намбатом в неволе и свидетельствует, что его «маленькая мисс Намбат», как он окрестил зверька, была очень веселой, обладала прекрасным характером, имела отменный аппетит и любила греться на солнышке.

Возможно, если людям удастся спасти рыжего намбата, мы еще узнаем о нем немало любопытного. А спасти его надо по многим причинам и, кроме всего прочего, потому, что он очень красив — это самое яркое и по окраске и по рисунку млекопитающее Австралии.

Семейство Сумчатые кроты. Когда в 1888 году это животное было открыто, оно немало удивило и озадачило зоологов: во-первых, крот, живущий в земле, должен по всем законам оставлять следы в виде хотя бы кротовин, хорошо заметных сразу, и ходов, которые легко обнаружить при специальных поисках. А этот зверек не делал ни того, ни другого. Во-вторых, у найденного зверька не обнаружили поначалу сумки, а ученые к тому времени установили: все австралийские животные, если это коренные жители пятого континента, должны иметь сумку или, по крайней мере, млечное поле. Так, может быть, этот крот не коренной австралиец? Тем более что внешне он очень похож на кротов, живущих в Европе и в особенности — в Африке. Может быть, он оттуда? Или близкий родственник европейских и африканских кротов?

Но постепенно все разъяснилось.

Да, внешне австралийский крот действительно похож на европейского и африканского. Но ни в каком, даже отдаленном родстве с ними не состоит. Сходство же их объясняется похожими условиями жизни (в науке такое явление называется конвергентной эволюцией или просто конвергенцией).

И сумку у этих кротов в конце концов нашли. Что же касается кротовин и подземных ходов, то сумчатый крот не оставляет их по очень простой причине: живет он в песчаной, быстро осыпающейся почве, и только гнездо, в котором выращивает потомство, устраивает довольно глубоко.

Ползая неглубоко под землей, крот время от времени выбирается наружу, чтобы подышать. Несколько метров он ползет по поверхности, извиваясь при этом как змея, потом снова зарывается и продолжает двигаться уже в земле. При этом дорогу себе он прокладывает главным образом мордой, прикрытой особым роговым щитком. Лапы у него сильные и хорошо приспособленные для рытья, но в работу он пускает их не так уж часто.

Семейство Австралийские бандикуты. Известный путешественнику писатель и большой знаток животных Джеральд Даррелл так описал этого зверька: «Он был величиной с кролика, с длинным посапывающим носиком, яркими бусинками глаз и заостренными, как у чертика, ушками. Шерстка грубая, коричневая с желтым отливом, хвост совсем крысиный. Зверек брел по опавшим листьям и усиленно что-то вынюхивал; время от времени он останавливался, чтоб поскрести землю своей аккуратной лапкой, видимо, искал насекомых».

Даррелл очень точно описал длинноносого бандикута — одного из представителей этого семейства и, к сожалению, едва ли не единственного, которому пока еще не грозит полное истребление. Дело в том, что бандикутов преследуют и австралийские аборигены — они употребляют в пищу мясо этих зверьков, и колонисты-фермеры — они считают бандикутов вредителями, портящими садовые и огородные растения. На самом же деле бандикуты не только не вредят, а, напротив, приносят немалую пользу тем же фермерам, уничтожая много вредных насекомых.

Наблюдатели описывают, как забавно ест длинноносый бандикут: найдя червя или личинку, зверек пропускает ее между пальцами одной, затем другой лапы, тщательно очищая добычу от прилипшей земли. Вообще зверьки эти, как считают специалисты, очень добродушные, доверчивые и приветливые. И нуждаются в защите. Особенно относится это к бандикуту-кролику, или билби, на которого охотятся, помимо всего прочего, и еще из-за его красивого меха. А зверек этот особенно полезен, так как, кроме насекомых, уничтожает большое количество грызунов. Поведение билби очень своеобразно. Например, в отличие от своих сородичей, он роет глубокие (до полутора метров) спиральные норы, где проводит светлое время суток, прячется от врагов. При попытке врагов раскопать нору он начинает рыть в противоположную сторону, причем с такой быстротой, что обгоняет раскапывающего нору, даже если тот действует лопатой. Спит билби, сидя на задних лапках, засунув мордочку между передними и сложив пополам свои длинные кроличьи ушки.

Все бандикуты (а их около 20 видов) имеют хорошо развитые сумки, в которых вынашивают 1–2 детенышей (больше бывает очень редко). Слабая плодовитость этих зверюшек, с одной стороны, усиленная охота на них, с другой, наконец, уничтожение постоянных мест обитания — все это рано или поздно может привести к тому, что забавные и полезные зверьки полностью исчезнут. Если, конечно, люди не примут мер к их спасению.

Семейство Поссумы. Осенью 1931 года в одном из районов Австралии можно было увидеть группу людей, которые занимались странным делом: они объезжали деревни и поселки, заходили в каждый дом и, показывая маленькую шкурку зверька, случайно обнаруженную учеными среди многочисленных трофеев охотников, пытались выяснить, где был пойман этот зверек. Энтузиасты обследовали все поселения, расположенные на площади в 5 тысяч квадратных километров, прежде чем получили ответ. И сразу же в район, где был добыт этот зверек, отправилась экспедиция. Но она окончилась безрезультатно.

Беличий поссум — так назывался этот зверек — один из самых редких на Земле: он был открыт в 1867 году и с тех пор показывался на глаза людям лишь несколько раз.

После неудачной экспедиции ученые решили, что зверек этот окончательно исчез, и добытый в 1931 году был последним беличьим поссумом на Земле. И вдруг через 30 лет — в 1961 году — произошло сенсационное событие: было поймано сразу 4 беличьих поссума. А потом снова — сколько ни искали — он не появлялся в поле зрения ученых ни живой, ни мертвый.

Существует ли еще на Земле беличий поссум — неизвестно. Но если и существует, то, безусловно, в очень незначительном количестве.

Причины исчезновения беличьего поссума, маленького (до 20 сантиметров), изящного зверька, пока не выяснены — во всяком случае, тут не вина людей: к тому времени, когда люди начали заселять Австралию, этот зверек был уже редким.

А вот по чьей вине другой представитель семейства поссумов — щеткохвост, или кузу, — едва не исчез с лица Земли, очень хорошо известно.

У щеткохвостов (прозванных так за то, что хвост у них покрыт довольно жесткими волосками) прекрасный сероватый или коричневатый мех, и в конце прошлого — начале нашего века ежегодно по нескольку миллионов шкурок этих зверьков привозили в Европу и Америку. «Аделаидская шиншилла» (так назывались шкурки этих поссумов) высоко ценилась. Казалось — кузу был обречен. Но, к счастью, австралийцы вовремя спохватились и запретили охоту на щеткохвостов. Сейчас отстрел кузу разрешается только по специальным лицензиям, а лицензии выдаются лишь в случае, если специальный инспектор засвидетельствует необходимость такого отстрела, то есть если будет доказано, что зверек начал вредить в садах. Правда, как пишет советский ученый?. Н. Дроздов, работавший в Австралии, из-за ценного меха истребление этих зверьков продолжается под разными благовидными или неблаговидными предлогами. Тем не менее кузу сейчас достаточно многочислен и легко уживается рядом с человеком, так же как и его родственник — кольцехвостый поссум (кончик длинного хвоста у этого зверька загнут в колечко — отсюда и название). Они быстро привыкают к новой обстановке, охотно пользуются кормушками, которые развешивают в садах и парках любители природы, совершенно не боятся человека, даже позволяют себя погладить (это дикие, а о прирученных и говорить нечего) и абсолютно не приносят никакого вреда, хотя фермеры, жаждущие заполучить ценные шкурки, доказывают обратное.

В Австралии и на близлежащих островах живет более тридцати видов поссумов. Все они имеют глубокие сумки, где детеныши находятся в безопасности. Не будь таких глубоких сумок, малышам пришлось бы плохо: ведь поссумы не только ловко лазают по деревьям, но и прекрасно прыгают и даже хорошо летают. Летают, конечно, не по-настоящему, а планируют при помощи длинного пушистого хвоста и летательных перепонок — широких складок кожи, которые растягиваются между передними и задними лапами, когда зверек в полете широко раскидывает их. Благодаря таким складкам-«крыльям» маленький сахарный летающий поссум совершает прыжки-полеты длиной в 50 метров, а большой летающий поссум, забравшись на верхушку 30-метрового эвкалипта, может пролететь и 80–90 метров.

Подросшие детеныши перебираются из сумки на спину мамаши и таким образом еще месяца два-три (у разных видов эти сроки разные) путешествуют по деревьям. Правда, в это время летающие поссумы воздерживаются от полетов.

Поссумы отличаются друг от друга и по окраске (есть почти черные, есть и совершенно белые — альбиносы), и по образу жизни (одни обитают на деревьях, другие — на земле), и по устройству жилищ (одни поселяются в кроличьих норах, дуплах, случайных убежищах или вообще спят где придется, другие вьют аккуратные гнезда-шарики, затрачивая на это много сил и времени). Отличаются поссумы и по величине: большой летающий поссум, например, достигает в длину четверти метра и к тому же имеет полуметровый хвост, а поссум-карлик не более 8 сантиметров, и хвост у него короткий. И питаются поссумы по-разному: среди них есть и насекомоядные, и растительноядные, и многоядные (их пища — растения, насекомые, грызуны), и даже такие, которые едят только мед.

Сладкоежек среди поссумов немало, но настоящий любитель меда — поссум-медоед.

В свое время утконоса не могли причислить к млекопитающим, потому что этот зверь откладывал яйца. Возможно, столкнись люди в то время с поссумом-медоедом и узнай подробно его жизнь — он тоже вызвал бы горячие споры. Очень многое у этих зверьков напоминает птиц-медососов. Питаются медоеды точно так же, как медососы, — поедают пыльцу, сосут нектар, проглатывают мелких насекомых, встречающихся на цветах. Как и птицы, эти зверьки совершают путешествия: отправляются туда, где начинают цвести те или иные растения. Как и птицы, они вьют гнезда, причем очень похожие на птичьи, а то и просто поселяются в гнезда птиц-медососов вместе с хозяевами.

Медоеды сильно отличаются от других поссумов (и даже выделены в особое подсемейство). Например, у них имеется длинный язык со щеточкой на конце, специально приспособленный для сбора цветочной пыльцы, а мордочка вытянута в трубку, будто приспособлена специально для того, чтоб втягивать нектар. Правда, медоед не откажется и от насекомого, если оно попадется ему на цветке. Тогда он садится на задние лапы, берет добычу передними, аккуратно отрывает крылышки и проглатывает.

Однако общего с другими поссумами у медоедов больше, чем отличий. И кроме всего, медоеды, как и другие поссумы, совершенно безобидные животные, легко приручаются и становятся очень ласковыми и игривыми.

Семейство Кенгуру. О кенгуру написано множество популярных и научных книг, его изображение красуется на марках и фирменных знаках, это животное — официальный символ Австралии. Вместе со страусом эму он изображен на гербе страны. Наконец, кенгуру — одно из немногих сумчатых, которых можно увидеть в зоопарках мира. И тем не менее до сих пор это животное продолжает оставаться загадочным даже для специалистов. Неспециалисты же очень часто о кенгуру имеют неверное, а то и просто искаженное представление. В большинстве популярных да и во многих научных книгах утверждается, что первые европейцы, увидевшие и описавшие этих животных, были английский путешественник капитан Джеймс Кук и его спутник, биолог Джозеф Бенис, посетившие Австралию в 1770 году. А ведь еще за 140 лет до Кука «странных тварей кошачьего рода, которые ходят только на задних ногах» увидал, а затем и описал в своих воспоминаниях голландский моряк Франс Пелсарт.

После Пелсарта в 1699 году «переоткрыл» кенгуру английский пират-натуралист (в науке были и такие персонажи) Вильям Дамшер. Ну, а вообще слухи о кенгуру и некоторые сведения о нем проникли в Европу уже более 1000 лет назад: арабский географ Мусади упоминает о нем в своей книге, написанной в 950 году и появившейся в Европе в том же X веке.

В общем, кто открыл кенгуру — вопрос неясный, что значит само слово «кенгуру» — тоже до конца не ясно.

Одна из версий такова: капитан Кук, увидав этих животных, спросил у аборигена, как они называются. Абориген не понял и переспросил, произнеся что-то вроде «кеогору». Кук решил, что именно так называется это животное.

По другой версии, абориген на вопрос Кука просто ответил: «не знаю», что прозвучало как «кенго-уру». Наконец, третья, наиболее похожая версия: кенгуру — местное название одного из видов этого животного. Кук, конечно, не мог знать, что животные, одно из которых он «чуть было не принял за дикую собаку, если бы не увидел, что оно передвигается и бежит, подпрыгивая как заяц или олень», очень разнообразны — от небольших, менее полуметра, до почти трехметровых гигантов. Но независимо от величины у всех кенгуру недоразвиты передние ноги и сильно развиты задние; все представители этого семейства (а их примерно 50 видов) держатся более или менее вертикально, как бы стоят, опираясь, словно на треножник, на две задние ноги и могучий хвост. Передвигаются кенгуру скачками, прыгая на задних ногах и балансируя, удерживая равновесие хвостом. Наконец, еще один общий признак для кенгуру: все они травоядные.

Самые маленькие кенгуру — кенгуровые крысы (их не следует путать с сумчатыми крысами). Живут кенгуровые крысы в густых зарослях травы, там устраивают гнезда, роют норы или селятся в норах кроликов (в зависимости от вида), там находят себе и пропитание — грибы, семена, клубни растений.

Еще сравнительно недавно кенгуровых крыс было много. Сейчас два вида исчезли совершенно, остальные девять видов стали редкими и находятся на грани полного исчезновения. Виноваты в этом не только фермеры, которые истребляли кенгуровых крыс, считая их вредителями полей и садов (что не совсем верно), но и лисицы, завезенные в Австралию и на острова людьми, и динго, и собаки. К сожалению, судьба этих кенгуру предрешена — ведь о спасении их, видимо, никто не думает. Так же, как никто, наверное, не думает о судьбе самого быстроногого кенгуру — валлаби-зайца.

Все валлаби (кенгуру средних размеров), как и все крупные кенгуру, в отличие от кенгуровых крыс, считаются кенгуру настоящими. Это не значит, что кенгуровые крысы — какие-то не настоящие. Но, очевидно, крупные и средние имеют больше общего между собой и больше соответствуют «традиционному» образцу — тому самому кенгуру, которого знают все. К валлаби близки и древесные кенгуру — единственные кенгуру, живущие на деревьях. Однако еду — ягоды, листья папоротника, клубни растений — они находят на земле. На земле древесные кенгуру мало отличаются от остальных своих родственников. А на деревьях они ведут себя как типичные древолазы: прыгают, ползают по веткам и спят на суках в горизонтальном положении. А при необходимости могут спрыгнуть с двадцатиметровой высоты!

Кенгуру вообще прекрасные прыгуны. Даже во время пастьбы крупные кенгуру делают полутораметровые прыжки, «прогуливаясь», прыгают на два метра, при опасности же могут прыгнуть на 7–8 метров, а в момент отчаяния, как пишет Б. Гржимек, — даже на 13,5.

Но это — кенгуру-гиганты, и о них мы еще поговорим. А валлаби такие рекорды не устанавливают, хотя и они — прыгуны отличные, особенно скальные валлаби. И бегуны они такие, что ни собаки, ни динго угнаться за ними не могут. К тому же в беге по крутым камням помогают им оригинальные приспособления — жесткий и густой мех на подошвах задних ног. Благодаря этому скальный валлаби может взбираться на дерево, если оно растет чуть-чуть наклонно, и прыгать по ветвям, совершенно не пользуясь передними ногами.

В общем, в горах эти кенгуру чувствуют себя в безопасности. Но, к сожалению, в горах, на голых скалах ничего не растет. И приходится кенгуру спускаться в низины, чтобы найти еду. Вот там-то и подкарауливают кенгуру их основные враги — люди и собаки.

Кенгуру, которые живут в зоопарках, — это, главным образом, валлаби, их чаще других привозят в Европу или Америку. Но в клетках или вольерах даже небольшому валлаби негде развернуться, показать, на что они способны. А уж про больших кенгуру, могущих развить скорость до 40–50 километров в час и совершающих 6-9-метровые прыжки, которые, по словам советского ученого Э. Рогачевой, «одно из самых эффектных зрелищ… в природе», — и говорить нечего. Больших кенгуру три вида. Серый живет в лесистых зонах, за что и получил свое второе имя — лесной. Второй вид — рыжий — почти такой же крупный, но более стройный и грациозный. Он предпочитает небольшими семейными группами по 10–12 особей жить на равнинах. В Австралии, как считают биологи, он занимает то же место (биологическую нишу), которую в Африке занимают степные антилопы.

Валлару — третий крупный кенгуру — живет в горах. Это сильное животное обладает довольно мрачным, по сравнению с другими кенгуру, характером. Правда, все крупные кенгуру при опасности вступают в бой, используя и определенные приемы борьбы, и физическую силу, и могучее оружие — ноги и когти. Но сами они, как правило, не нападают и при любой возможности стараются удрать. Валлару же драчлив и агрессивен — особенно скверный характер у старых самцов. Однако, в отличие от серых и рыжих кенгуру, валлару лишь царапаются и кусаются, и никогда не используют такое мощное оружие, как ноги. Почему — непонятно.

Другая загадка — отношение валлару к воде. Все кенгуру мало пьют, а валлару особенно долго может обходиться без воды. Когда же ему становится невтерпеж — обдирает кору с деревьев и слизывает сок.

Во время сильной жары кенгуру, как и некоторые другие млекопитающие, открывает рот и часто дышит. Валлару при этом еще и облизывает передние ноги и грудь, а иногда даже и задние ноги — видимо, слюна, испаряясь, несколько охлаждает животное. Значит, от жары он все-таки страдает. Но в то же время даже в сильный зной и даже при наличии воды пьет он далеко не всегда.

Некоторые ученые считают, что вода снижает питательность пищи. И возможно, валлару, довольствующийся скудной, бедной белками растительностью, предпочитает страдать от жажды, но не лишать свой организм необходимых питательных веществ. Рыжий кенгуру тоже может подолгу обходиться без воды, теряя при этом треть веса и перенося такую потерю, очевидно, довольно легко. (Для сравнения: человек, потерявший 12 процентов содержащейся в организме жидкости, погибает.)

Но совсем без воды кенгуру все-таки жить не могут, и в период сильных засух погибает до 75 процентов молодых, уже покинувших сумку, и до 80 процентов находящихся в сумках детенышей, так как у матерей пропадает молоко. Да и взрослые кенгуру гибнут в большом количестве.

Массовая гибель могла бы, казалось, привести к полному исчезновению гигантских кенгуру, если бы не уникальная приспособленность этих животных. И в частности, уникальный механизм размножения. Но сначала о размножении кенгуру вообще, точнее, о рождении и воспитании потомства.

Ученые, да и не только ученые, имели возможность познакомиться с кенгуру давно: еще в конце XVIII столетия, всего через несколько лет после сообщения Д. Кука о необычных животных, кенгуру были присланы в Лондон в подарок королю Георгу III и за определенную плату их показывали всем желающим.

И так же давно известно, что у кенгуру есть сумка и что в ней проводит первое время детеныш, — хотя это, как ни странно, заметили не сразу. Вообще европейские ученые далеко не сразу поверили, что в Австралии все животные сумчатые: ведь до открытия Австралии считалось, что сумка есть у единственного в мире зверя — у американского опоссума, о котором мы еще будем говорить. А ведь европейцы знали о сумчатых очень и очень давно. Во всяком случае, еще во 11 веке римский писатель Лукиан упоминал о странных животных, умеющих открывать и закрывать свой живот, как мешок, и носящих в этом мешке-животе детишек. Правда, сам Лукиан в это не верил, но коль скоро такие рассказы ходили среди европейцев, очевидно, люди когда-то все-таки сталкивались с сумчатыми.

Но вот в конце концов сумка у кенгуру была обнаружена, а в ней живое существо. И новая сенсация: существо это — детеныш кенгуру — был менее двух сантиметров длины и весил 3/4 грамма. Поначалу ученые решили, что появляется это существо тут же, в сумке, вырастая из соска, на котором висит. Словно груша на ветке. Любопытно, что мнение, будто кенгуренок появляется из соска матери, до сих пор бытует в Австралии среди фермеров. Но ученые уже давно установили: это слепое и глухое существо с цепкими коготками на передних ногах (задние — недоразвиты) появляется на свет не в сумке. В сумку оно попадает после рождения… Но вот как? Опять загадка! До прошлого века ученые были уверены, что мамаша берет зубами или губами новорожденного и опускает его в сумку. Казалось бы, иного мнения быть не может — не лезет же этот фактически полуэмбрион в сумку самостоятельно. Это было бы невероятно. И тем не менее — факт: новорожденный кенгуренок добирается до сумки самостоятельно. Мамаша лишь за два часа до родов начинает вылизывать и чистить ее да тщательно вылизывает у себя на животе узенькую полоску шерсти: то ли намечает дорожку для младенца, то ли очищает шкурку, вроде бы стерилизует ее. Но так или иначе, голый и слепой малыш, цепляясь коготками за шерстку матери, довольно быстро добирается до сумки, отыскивает (очевидно, руководствуясь все-таки запахом, так как у него в это время уже хорошо развиты ноздри и вполне сформировавшийся обонятельный центр в мозгу) один из четырех сосков и повисает на нем. Сосок разбухает, заклинивает ротик, так что малыш с этого момента надежно укрепился в сумке. Сокращая особые мышцы, мамаша впрыскивает ему в рот молоко. Казалось бы, все уже ясно. Так нет: «Мы установили (и наш фильм может это подтвердить), что мать, вопреки распространенным утверждениям, не облизывает шерсть, чтобы проложить дорожку для детеныша», — заявляет Джеральд Даррелл.

Ученые, конечно, разберутся в этом, как разобрались они в том, откуда в сумке, которую едва покидает подросший кенгуренок (ему к тому времени уже 8 месяцев), сразу появляется новый малыш. Некоторое время эти молочные братья живут рядом — один, правда, в сумке, другой «на воле». Но и великовозрастный кенгуренок, уже самостоятельно находящий еду, нет-нет да и вскочит в сумку — либо молочком полакомиться, либо испугавшись чего-нибудь. Он уже такой большой, что в сумке не помещается — ноги и хвост торчат наружу, а вот поди ж ты! И мамаша не только не прогоняет его — с этой достаточно тяжелой ношей она быстро скачет, удирая от опасности.

Итак, второй малыш появляется, когда его брат уже подрастает. Но в случае гибели малыша, даже если это происходит вскоре после рождения, в сумке немедленно появляется другой!

И только недавно обнаружили удивительный механизм деторождения у кенгуру. Оказывается, вскоре после появления на свет детеныша, в чреве матери зарождается другой. Развившись до определенной стадии, он как бы «замирает», перестает расти и в таком состоянии находится до тех пор, пока не освобождается сумка. А произойдет это тогда, когда находящийся в сумке детеныш либо подрастает и покидает сумку, либо погибает. Пустая сумка — сигнал зародышу, который, получив его, начинает быстро развиваться и скоро оказывается в сумке.

Но, несмотря на такой, по выражению одного австралийского биолога, «поточный метод», кенгуру — хорошие мамаши. Они не только подкармливают и при опасности прячут в сумке своих великовозрастных отпрысков, — убегая от преследования и чувствуя, что уйти ей не удастся, мамаша-кенгуру на бегу выбрасывает своего младенца. Правда, существует мнение, что делает она это либо для того, чтобы было легче бежать, либо жертвует детенышем — оставляет его преследователю, чтобы спастись самой. Но большинство специалистов считают, что это все-таки не так. Во-первых, выбрасывает мамаша детеныша не под ноги преследователю, а всегда в какое-то укрытое место: например, в кусты или расщелины скал. Во-вторых, делает это она только в самых крайних случаях, когда уже нет никаких шансов на спасение. И наконец, если самке все-таки удается спастись, она обязательно возвращается и пытается отыскать детеныша.

Значит, и этот вопрос пока не прояснен. Вообще вопросов, на которые еще не дал ответ кенгуру, много. Но самый главный — будут ли сохранены на Земле эти удивительные и необычные животные?

Семейство Американские опоссумы. Когда хотят сказать, какая у опоссума сумка или как он вынашивает своих новорожденных детенышей, обычно говорят: как кенгуру, или: сумка у него, как у кенгуру. И сразу все понимают. Потому что кенгуру известен всем, опоссум же — очень немногим. А когда-то «имя» его гремело, и знаменит он был в Европе задолго до австралийских сумчатых. Америка, в которой живут опоссумы, была открыта раньше Австралии, и вскоре после открытия Америки опоссум был доставлен в Европу. Тут он наделал такой переполох, что восседавшая тогда на испанском троне королевская чета — Изабелла и Фердинанд собственноручно изволили обследовать сумку доставленной во дворец самки опоссума.

И много позже, когда Кук описывал австралийских животных, он, приметив сходство у одного из них с американским зверьком, дал ему сходное имя. Правда, по одной версии — он просто ошибся и упустил букву «о» (получился поссум), по другой версии — он сделал это умышленно, так как заметил не только сходство, но и различия. И, опустив одну букву, как бы хотел этим подчеркнуть: да, похожи, но не совсем. Конечно, различий у этих зверей много. Но и сходства немало. И у американца и у австралийца есть сумки, и потомство подрастает в этих сумках. Американский ученый Дж. Бейхлесс писал, что существовала легенда, будто детеныши опоссумов «появляются как почки на ветках, развиваются на материнских сосках и затем отделяются». Впрочем, такое говорили ведь не только об опоссумах. Сейчас мы знаем, что опоссумята появляются на свет, как и положено всем детям, и лишь потом попадают в сумку. Знаем, что рождается сразу 10–20 детенышей, знаем, как они добираются до сумки, хотя сам этот процесс просто в уме не укладывается: ведь все новорожденные вместе весят едва ли 2 грамма, а путь, учитывая их величину, предстоит проделать немалый. К тому же надо не просто ползти, а бороться за первые восемь мест. Награда занявшим первые восемь мест — жизнь. Остальные погибают, так как у матери только 8 (у некоторых видов — 12) сосков. Но зато уж те, кто попал в сумку, чувствуют себя в полной безопасности: присосавшись, они будут в течение трех месяцев висеть в теплом «помещении», они будут обеспечены едой и, по мере сил и возможностей родительницы, будут защищены от врагов. Подросшие опоссумята вылезут из сумки, но не покинут родительницу. Они переберутся к ней на спину, уцепятся коготками за шкурку, а хвостиками за материнский хвост, который она загибает и все это время держит параллельно спине. Примерно месяц-полтора путешествуют опоссумята таким образом, пока у мамаши не появляется новое потомство. Тогда подросшие детишки покидают мамашу и начинают самостоятельную жизнь. К этому времени они уже прекрасно умеют находить себе еду, и голодная смерть им не грозит. Тем более что опоссумы почти всеядны — питаются насекомыми и мелкими грызунами, земноводными и рептилиями. Большое место в их рационе занимает и растительная пища. Возможно, поэтому опоссум не очень торопливое животное: он будто знает, что еду всегда найдет, гоняться за ней не надо — не одно, так другое, но обязательно что-нибудь подвернется. Может быть, это и дало основание А. Брему написать, что опоссум «вял, ленив, сонлив и кажется отвратительно глупым». Но опоссум не так уж ленив, и, если ему что-то хочется, он обязательно добьется своего. Например, он захочет полакомиться птичьими яйцами, а гнездо расположено на ветке, которая не выдержит тяжести опоссума. Тогда он поднимается повыше, цепляется хвостом за подходящий сук над гнездом, и, повиснув на хвосте, дотягивается передними лапами до гнезда. Если же опоссуму грозит опасность, он показывает чудеса хитрости и изворотливости.

Известно, что многие хищники не трогают мертвечину. И, будто зная это, опоссум при малейшей опасности «притворяется» мертвым. Притворяется так ловко, что у американцев стало обычным называть притворщика «опоссумом» или «играющим опоссума». Но опоссум не просто «играет» — он так входит в роль, что ни шлепки, ни удары, ни боль не заставляют его «ожить». Долгое время люди считали, что это мнимая смерть — каталепсия, то есть состояние, когда животное действительно цепенеет, становится нечувствительным к внешним раздражителям. Сейчас стало известно, что у животных в клетках мозга все время возникают электрические импульсы. Причем во сне — одни импульсы, в обморочном состоянии — иные, в состоянии бодрствования — третьи. Так вот, когда на специальном аппарате записали импульсы «умершего» опоссума, выяснилось, что его мозг в это время работает особенно четко и напряженно, будто животное лихорадочно соображает, как же выйти из сложившейся ситуации.

Такие ухищрения спасали опоссума от его естественных врагов, спасали и от людей, пока шубы и воротники из меха опоссума не стали модными. И спокойной жизни зверя пришел конец!

Сколько видов опоссумов — точно не известно, но, по крайней мере, их не менее 60. Среди них большинство представителей так называемой тропической формы — жители Центральной и Южной Америки. Из них наиболее известный — очень красивый, пушистый, или шерстистый, опоссум. Сумки у него нет, и голенькие детеныши висят, прицепившись к соскам мамаши. Подросшие опоссумята облепляют мамашу со всех сторон и так живут на ней до тех пор, пока не станут самостоятельными.

Пушистые опоссумы больше, чем другие представители этого семейства, проводят времени на деревьях. А наиболее распространенный — североамериканский опоссум. Он вообще не считает нужным придерживаться общепринятых для диких зверей правил — лезет к людям, особенно если у людей есть курятники (чем вызывает справедливый гнев владельцев этих курятников), и даже проявляет некоторые склонности к политике: как свидетельствует В. Песков, одного опоссума поймали неподалеку от здания ООН, куда зверек, очевидно, направлялся.

Всего этого нельзя сказать о мышевидных опоссумах, составляющих основную часть семейства (их более 40 видов). Эти небольшие зверьки — самый крупный из них длиной не более 15–17 сантиметров — живут в уединенных местах (многие — в горах) и редко появляются вблизи человеческого жилья.

Еще в большей степени это относится к водяному опоссуму, или плавуну, — очень скрытному и редкому зверьку, который селится у небольших тихих речек и ручьев.