Медвежье семейство: Интересные факты про медведей

 

Если бы мы увидали енота, а потом посмотрели бы на панду или на носуху, то, вероятно, могли бы усомниться в том, что это представители одного семейства. А вот посмотрев на любого медведя — белого или черного, малайского или очкового, мы сразу скажем, что все они близкие родственники и все они похожи на нашего, хорошо всем известного бурого медведя — Мишку, Косолапого, Топтыгина, Потапыча, как часто называли его на Руси. Даже по имени-отчеству его величали, называли Михаилом Иванычем или Михаилом Потапычем. Такое почтение не случайно: люди очень боялись медведей.

Когда-то на Руси жили люди в лесах или поселениях, окруженных лесами, промышляли бортничеством, то есть добывали мед диких пчел, собирали грибы и ягоды, ловили рыбу и охотились. И самыми опасными зверями в лесу люди считали волка и медведя. При этом (у страха глаза велики!) про медведей сочиняли разные легенды. В частности, верили: если произнести имя зверя, он обязательно явится. Настоящее имя медведя было «орктос» (от греческого «арктос»). Вслух это слово люди произносить боялись, но все-таки упоминать-то этих зверей как-то надо было. Вот и придумывали им люди различные клички. А клички часто подчеркивали какую-нибудь черту во внешности или в поведении. Например, заметили люди, что зверь этот любит мед и вроде бы всегда знает, где его можно найти, и придумали кличку — медведь, то есть «ведающий (знающий), где мед». (По другой версии, слово «медведь» расшифровывается как «мед едящий».) Со временем вообще забылось настоящее имя этого зверя и прозвище превратилось в его подлинное имя. Тогда уже люди стали бояться произносить слово «медведь», и пришлось им придумывать новые клички или прозвища. Так появились «имена» Топтыгин, Миша, Косолапый.

Он действительно косолапый, действительно топает — идет через лес напрямик, не заботясь о тишине, разыскивает гнезда диких пчел. Все это верно. А вот насчет того, что зверь этот страшный и опасный, — тут роль сыграло человеческое воображение. И роль немалую. Да, конечно, медведь не всегда бывает добродушным, не всегда настроен мирно и дружелюбно. Если же медведя разозлить, он покажет свою силу и свирепость. Не случайно же еще древние римляне любили смотреть бои зверей с участием медведей. Но ведь там медведи были разозлены до предела, да к тому же они защищали свою жизнь!

Варварская забава — травля медведей существовала в Европе до сравнительно недавнего времени. Особенно часто таким образом развлекались немецкие князья в XVII–XVIII веках. Медведя обычно привозили из леса и помещали в небольшой загон. В определенный день, когда назначалась травля, на зверя выпускали свору собак, которые набрасывались на него со всех сторон. Эти специально обученные псы ловко увертывались от ударов, успевали укусить медведя или вырвать у него кусок мяса. От боли медведь почти безумел, собаки все больше свирепели, а публика приходила в восторг. В конце концов какой-нибудь августейший охотник приканчивал окровавленное, истерзанное, полумертвое животное.

В XIX веке (еще в XIX — совсем недавно!) во Франции знать развлекалась тем, что свору сильных и злобных собак натравливали на сидящего на цепи медведя, который даже элементарного сопротивления не мог оказать. Собаки загрызали отчаянно ревущего от боли и страха зверя.

Когда-то в Европе, в Северной Америке, Азии, Северной Африке медведей было много. Встреча с ними не всегда кончалась благополучно. Но и тогда неспровоцированные нападения этих зверей были достаточно редки.

И все-таки медведь — хищник. Хищник могучий и ловкий, хитрый и осторожный. При необходимости он может тащить по лесу ношу в 400–500 килограммов или мчаться со скоростью скаковой лошади, причем быстро бежать может не один километр, способен, несмотря на свою неуклюжесть, совершать молниеносные броски или подкрадываться с такой осторожностью, что даже чуткие косули не слышат его приближения.

У медведя слабое зрение, но слух и обоняние развиты прекрасно, и это очень помогает ему в охоте. Но при всем при этом охотится медведь на крупных зверей не так уж часто.

Основная пища медведя — мелкие грызуны, насекомые и различные коренья и орехи, ягоды и грибы, молодые побеги и прочая растительная пища. Ну, и конечно, очень любит медведь мед. Так любит, что приходит иногда за ним на пасеку, хотя не очень-то склонен приходить туда, где чувствует присутствие человека. Даже на «овсы», то есть на овсяное поле, медведь приходит только в том случае, если это поле поближе к лесу и подальше от человека. А ведь овес для медведя — не просто лакомство. Пожалуй, ничто так не помогает медведю «толстеть», как поспевающий овес: благодаря овсу за 2–3 недели медведь прибавляет в весе килограммов 20–25. Люди испокон веков были уверены, что медведь на овсяном поле производит полный разгром, причем не столько съедает, сколько портит — топчет и мнет. Но сравнительно недавно зоологи решили проверить — так ли уж верна эта молва? И вот выяснилось, что много напраслины возведено на зверя. То есть овес-то он ест, но не так уж много съедает, как предполагалось, и, конечно, кое-что вытаптывает и мнет на поле, но гораздо меньше, чем считали до сих пор.

Зиму медведи проводят в берлоге. Лежат там месяцев по 5–6. В это время у них сходит кожа со ступней, и звери усиленно лижут лапы. Видимо, отсюда пошла поговорка «сосать лапу, как медведь». Ну, тут спорить не стоит. А вот мнение, что медведь зимой спит беспробудно, — совершенно не верное. Медведи спят не так уж беспробудно. А у медведиц это время вообще очень беспокойное — зимой у них появляется потомство. Рождаются медвежата слепыми, беспомощными и очень маленькими: новорожденный медвежонок весит примерно граммов 500 (а мамаша — килограммов 150–200!). Таким медвежатам много еды, то есть молока, не надо. Да у матери и не может быть много молока — ведь всю зиму она ничего не ест.

К весне медвежата подрастут — вес их достигнет 6–7 килограммов, а взрослые за зиму сильно похудеют. Особенно худеют медведицы — они за зиму нередко теряют до 50 килограммов. Но если медведи, выйдя из берлоги, начинают активно разыскивать пищу, быстро полнеть и набирать силу, то медведица ведет себя иначе: найденную еду она в первую очередь отдает малышам, как бы ни была голодна сама. При этом она постоянно внимательно следит, нет ли опасности, учит детишек находить различные коренья и луковицы, показывает, как придавить юркого грызуна и как взбираться на деревья, обучает малышей плаванию. Все лето бродит мамаша с детенышами. К осени они уже здорово подрастают, становятся почти самостоятельными, но мамашу не покидают и остаются с ней зимовать. И на следующий год часто остаются с матерью. А когда у матерей появляются новые малыши, старшие братья и сестры все лето будут опекать младших и помогать мамаше воспитывать их (таких «воспитателей» называют пестунами). Любопытно, что на прогулке такая семейка двигается в строго определенном порядке: впереди идет мамаша, за ней малыши, а замыкают шествие пестуны. Малышей как бы охраняют с двух сторон.

 

 

Люди медведей знают очень давно — еще неандертальцы сталкивались с медведями, причем решались даже отвоевывать у них пещеры для жилья.

В течение многих сотен лет почти до нашего времени медведи жили в непосредственной или относительной близости к человеку. Казалось бы, за многие-многие годы люди уже хорошо изучили медведей. Действительно, охотники знают медвежьи повадки, дрессировщики (а медведи — постоянные участники не только цирковых представлений, их показывали и в балаганах, с ними когда-то ходили поводыри по деревням, и дрессированный цепной медведь показывал разные «штуки») тоже немало знают о медведях. И конечно же, ученые накопили большой материал об этих хищниках. Тем не менее люди знают о медведях (как это недавно выяснилось) не так уж много. Точнее, многого еще не знают. Например, существовало и существует до сих пор мнение, что медведи выходят из берлоги сильно отощавшими и очень голодными. Но опыты, проведенные в Центральном лесном заповеднике, показали обратное: вышедшие из берлоги после зимней спячки молодые медведи проявляли активность во всем, кроме отыскивания еды — еду они даже не пытались отыскивать.

Некоторые ученые считают, что это «воздержание» — выработанная в течение тысячелетий мера предосторожности: после долгого голодания обильная пища может привести к несварению желудка, может вызвать расстройство пищеварения. Тем более что у медведей, вышедших из берлоги, кишечник на 1,5–2 метра короче, а стенки толще, чем были до спячки. Вскоре эти изменения исчезнут, но пока все не войдет в норму, медведь продолжает голодать, «доедает» зимние «запасы», то есть живет за счет подкожного жира.

Но всегда и всюду ли так происходит у медведей — сказать пока нельзя. Вообще, вопрос питания — один из еще не проясненных вопросов в жизни этого зверя. И других вопросов много. Например, неизвестно, почему одни звери ложатся в спячку в тех же районах, где живут летом, а другие уходят за многие километры, в совершенно иные места; почему одни звери сравнительно легко и быстро привыкают друг к другу, другие же никак не могут преодолеть «барьер несовместимости»; почему одни устраивают берлоги кое-как, другие делают их очень тщательно. И еще на много вопросов, связанных с жизнью медведей, пока нет ответов. Ответы, конечно, будут найдены, хотя сделать это нелегко, кроме всего прочего, еще и потому, что медведи — животные с очень ярко выраженной индивидуальностью, и почти невозможно встретить двух похожих по характеру медведей. Тем более необходимо сделать все возможное, чтобы эти звери были спасены, тем более необходимо бережно подходить к каждому зверю: ведь это — индивидуальность!

Сейчас в нашей стране, по приблизительным подсчетам, живет 50 тысяч бурых медведей. «Эта цифра совсем не велика, если учесть огромные пространства нашей родины, и положение с медведем нельзя считать благополучным», — пишет профессор А. Г. Банников. И хотя в некоторых республиках нашей страны охота на медведей ограничена или полностью запрещена, зверей этих становится все меньше и меньше. Правда, советский ученый С. Кучеренко считает, что в СССР живет до 100 тысяч медведей и в Сибири их необходимо отстреливать. С мнением С. Кучеренко согласны не все, многие считают, что медведей гораздо меньше. Но даже если в Сибири их действительно десятки тысяч, то в европейской части СССР их примерно тысяч 15, а в Центральной России — не более 500 зверей. К тому же надо учитывать, что в жизни бурых медведей бывают тяжелые периоды — бесснежные зимы, неурожай кедровых орехов, которыми в основном питаются осенью медведи в Сибири и благодаря которым нагуливают необходимый для зимовок подкожный жир. Если медведи не накопят достаточно жира, они часто не залегают в берлоги, бродят по лесу, нападают на все живое, в том числе и друг на друга. После таких зим поголовье медведей сокращается, иногда и очень значительно.

В жизни родича нашего бурого медведя — медведя черного тоже бывают такие периоды. Но как бы ни был он голоден, как бы ни было ему плохо — не пойдет он зимой бродить по лесу, разбойничать, а тем более нападать на себе подобного.

Черного медведя зовут еще гималайским, и белогрудым, и уссурийским, и тибетским, и азиатским. Во всех этих названиях зафиксированы два характерных признака: место обитания и окраска. Этот медведь действительно живет в Азии (на склонах Гималаев, в Индокитае, Южном и Восточном Китае). В СССР он водится в Уссурийском крае и к северу от Амура. Он действительно весь черный, и только на груди у него большое белое пятно. Так что все названия правильные. К ним можно было бы прибавить и еще одно — оно не только было бы правильным, но и подчеркивало бы удивительную, несвойственную медведям особенность. Его можно было бы назвать дуплогнездящимся.

Бурые медведи хорошо лазают по деревьям лишь в молодости. Потом тяжеловесному мишке становится уже трудно карабкаться по стволу. А черный, несмотря на порядочный вес, всю жизнь это проделывает, и проделывает довольно ловко. И даже прыгать может с высоты 4–6 метров. На дереве медведь спасается от опасности — врагов у него достаточно. На дереве находит себе еду — орехи, ягоды, плоды. А если медведь набредет на плодоносящее дерево — устроит себе временное кормовое гнездо: наломает веток, уложит их между сучков, укрепит, даже иногда что-то вроде навеса соорудит и сидит там, наслаждается. Но, конечно, не ради того, чтобы кейфовать, устраивает себе медведь такое гнездо — просто он не может одновременно и держаться за ствол и доставать еду. Берлоги свои медведь устраивает тоже на деревьях. Найдет подходящее толстое дерево с дуплом (большей частью это тополь или липа — древесина у них мягкая), залезет в него, соскребет со стенок труху — это будет подстилкой — и заляжет на зиму. Самец в своем дупле проспит всю зиму, не просыпаясь, а самка проведет зиму не очень спокойно: в январе — феврале она родит и будет кормить двух крошечных медвежат — у черных медведей новорожденные медвежата еще меньше, чем у бурых. И еще более беспомощны. И развиваются они тоже медленно. Даже весной, выбравшись из дупла, медвежата продолжают еще некоторое время питаться молоком матери, хотя уже едят молодую зелень и насекомых. Мамаша не только очень заботливая, она по-настоящему самоотверженная: если зимой попытаться выгнать ее из дупла — ни за что не уйдет, не бросит детишек. Она остается в дупле рядом с беспомощными малышами, даже когда лесорубы спиливают дерево. Этим пользовались и охотники: отыскивая дупло с медведями, они подпиливали дерево и убивали всю семью. Если же медведица оказывалась в дупле одна, это еще не значило, что, убивая ее, охотники не губили всю семью: дело в том, что в одном дупле находится мамаша с новорожденным, а с подросшими за лето медвежатами ей в одном дупле часто бывает тесно. Поэтому зимуют они врозь, а весной снова встречаются, и мамаша продолжает опекать еще не ставших самостоятельными медвежат. Самостоятельными они станут лишь через два года. Поэтому гибель матери — это почти наверняка и гибель медвежат, зимующих в других дуплах.

Черные медведи гибнут часто. Их преследуют тигры и бурые медведи, губят лесорубы, без зазрения совести охотники истребляют этих беспомощных зверей, тем более что охота на них совершенно безопасна. Сейчас в нашей стране принимаются активные меры по спасению черного медведя, так как его становится все меньше и меньше.

В Северной Америке живет медведь барибал, во многом похожий на черного. И внешность, и размер, и образ жизни этих медведей схожи. Вообще многие американские медведи настолько схожи с медведями Старого Света, что систематики, раньше относившие многих медведей к разным видам, теперь и знаменитого кодьяка, достигающего 750 килограммов веса, и не менее знаменитого гризли, считавшегося ранее представителем особого вида серых медведей, и некоторых других американских медведей относят к одному виду — к тому же, к которому относится и бурый.

А вот малайский медведь, живущий в Бирме, Индокитае и на островах Индонезийского архипелага, внешне сильно отличается от своих родственников. Первое его отличие — величина: он самый маленький среди всех медведей и скорее напоминает медвежонка. Но медвежата неуклюжие, а этот хорошо сбитый, коренастый и довольно ловкий. Ведет ночной, полудревесный образ жизни: еду (листья и плоды) находит на деревьях. Спит тоже на ветвях. Иногда днем принимает солнечные ванны. У этого медведя длинный тонкий язык, с помощью которого он добывает себе лакомства — муравьев, термитов, диких пчел. Такого языка нет у других медведей.

Между прочим короткая гладкая шерсть — это тоже отличительный признак.

Медведь губач (живет в Индостане и в Шри Ланке), наоборот, настолько длинноволос, что издали его можно принять за большую и очень кудлатую собаку. Он больше малайского медведя, но меньше бурого и черного. Ноги его довольно высокие и стройные, он подтянутый, и только из-за лохматой и очень жесткой шерсти эта подтянутость не замечается. Губач не лазает по деревьям, не принимает солнечных ванн, развалясь на сучках, а спит в примитивной ямке, где-нибудь в кустах, громко похрапывая. На кормежку выходит с наступлением сумерек, и тут выясняется удивительная особенность губача: оказывается, у него есть особый насос, с помощью которого медведь добывает еду. Медведь этот недаром назван губачом: у него действительно длинная морда и очень подвижные голые губы, которые, вытягиваясь, образуют что-то вроде довольно длинной трубки. Расковыряв муравейник или термитник, медведь, сомкнув ноздри и вытянув губы, выдыхает в проделанное отверстие воздух. В ротовой полости создается своеобразный вакуум. И в этот вакуум, как бы заполняя его, всасываются муравьи. Еще одна отличительная черта губача — несвойственное медведям отцовское чадолюбие: маленьких губачат в течение двух-трех месяцев, пока они находятся в гнезде, опекает вместе с матерью и отец. Когда детишки подрастают, отец покидает их. А может быть, наоборот — медвежата покидают родителей и отправляются бродить по лесу.

В Северной Америке несколько видов и разновидностей медведей. А Южная Америка медведями обижена: там живет лишь один вид. Но зато это самый редкий из всех медведей, самый ловкий из них, самый растительноядный и самый малоизученный. Называется он очковый, потому что на морде у него вокруг глаз — большие белые пятна, напоминающие очки и хорошо видные на общем темном фоне.

Вообще все медведи окрашены в темные тона, потому что живут в лесу. Ну, а там, где круглый год лежит снег, где даже летом море часто покрыто льдинами, черному или серому плохо придется: он будет очень заметен, не сможет охотиться и умрет с голоду, даже если у него нет врагов. Медведю, живущему в северных широтах, такое не грозит — он белый.

Этот медведь — самый крупный наземный хищник: его длина достигает 3 метров, а вес — 1000 килограммов. Казалось бы, такой махине трудно двигаться, особенно по торосистым льдам. Ничего подобного! Белый медведь ловко лазает по торосам, легко ходит по снегу, хорошо чувствует себя он и в воде — глубоко ныряет, при этом уши и нос у него плотно закрываются, глаза, наоборот, широко открыты. Как недавно было установлено, белый медведь, в отличие от сухопутных животных, одинаково хорошо видит и в воздухе и под водой. Он прекрасно плавает — моряки и полярники видели в открытом море плывущих белых медведей в десятках километров от какой-либо тверди. На берег белый медведь вообще без надобности выходит очень редко, предпочитая все время проводить во льдах. Жизнь его настолько прочно связана с морем, что даже научное название этого зверя — «медведь морской».

Кажется, все у этого зверя приспособлено к морской жизни, точнее, к полуводному образу жизни: обтекаемое туловище, высоко посаженные на узкой голове глаза, длинная шея и широкие лапы, служащие отличными веслами. Как медведь плавает и ныряет, мы уже говорили. Но и бегает белый медведь совсем не плохо. Правда, бегать он может только зимой — летом медведю жарко: даже при короткой пробежке у него резко поднимается температура. И дело не только в толстой, теплой шубе, хотя и она играет не последнюю роль в теплообмене. Но ведь если вспомнить других медведей, и у них шкура ненамного хуже. У белого медведя, кроме шубы, очень большую роль играет ее «подкладка» — подкожный жир, который и греет медведя и помогает ему переносить бескормицу, если такая случается. Особенно важен подкожный жир для медведицы, становящейся матерью. Самцы и не собирающиеся рожать медведицы, (рожает медведица раз в три года), даже если охота окажется неудачной, какую-то еду все-таки себе найдут: подберут падаль, поймают птицу или песца. А если и поголодают какое-то время — тоже не беда. Иное дело медведица-мамаша: она ведь отвечает не только за себя, но и за продолжение рода. Поэтому к деторождению медведица относится очень серьезно. Во-первых, нагуливает жир (он поможет ей перенести многомесячную голодовку, во время которой медведица еще и кормит детишек).

Нагуляв жир, медведица отправляется в «родильный дом» — на берег. У медведиц есть излюбленные места, например остров Врангеля или Земля Франца Иосифа, где в иные годы насчитывают по две сотни берлог. Берлогу медведица выкапывает в снегу, на подветренной стороне горы или холма. Поначалу это небольшая ямка, в которую медведица ложится. Первая же сильная вьюга занесет медведицу снегом, образуя над ней толстую снеговую крышу. После этого медведица начинает благоустраивать свою берлогу — сделает коридор, жилую комнату, уборную (белые медведи очень чистоплотны). Затем проделает выход. Обычно выход из такой берлоги располагается ниже уровня «жилой комнаты», так что теплый воздух остается в берлоге и в ней всегда тепло. Это очень важно, потому что медвежата хоть и рождаются в шубках, постоянно мерзнут и мамаше приходится все время согревать их. Пройдет не меньше месяца, пока медвежата откроют глазки и перестанут дрожать. Но мерзляками они остаются еще долго. Лишь месяца в четыре вылезут они из берлоги и впервые в жизни увидят солнце, которое в это время на их родине не заходит круглые сутки. И начинаются у малышей «медвежьи университеты» — обучаются они всем медвежьим премудростям. Обучение продолжается полтора-два года и состоит в том, что медвежата неотступно ходят за мамашей, подражая ей во всем. Обычно медвежат двое, реже трое, совсем редко четверо, а у молодых медведиц, впервые ставших матерями, — один.

Полярное лето коротко. Но тем не менее за это время медвежата достаточно подрастают — в августе весят 60–80 килограммов (рождаются они 750-граммовыми, из берлоги вылезают 10-килограммовыми). Подросшим медвежатам берлога уже не нужна, и вместе с матерью они карабкаются по торосам, неутомимо бродят по льдинам, уходят очень далеко от берега, переплывают широкие полыньи и разводы, если такие встретятся им на пути. Они еще медвежата, но уже и настоящие белые медведи. А жизнь белого медведя очень суровая и довольно однообразная. Основная задача всей жизни — быть сытым.

В отличие от других медведей, белые — хищники настоящие: где им найти растительную пищу в Арктике, да еще на льду, по которому они бродят всю долгую зиму? Значит, надо охотиться. Охотиться на тюленей. С удивительным терпением лежит медведь у лунки, в которой время от времени появляются головы тюленей, выныривающих, чтобы глотнуть воздух. Белый медведь на льду незаметен. Только черный нос да черные глаза могут выдать его. И, будто понимая это, медведь прикрывает лапой морду. Лежит медведь на краю лунки — не шелохнется. Но вот появился тюлень. Молниеносный удар лапой — и тюлень с проломленным черепом уже выброшен на лед. Обычно медведь съедает шкуру и жир. Остальное ест, только если очень голоден. Поел, отдохнул и пошел дальше. Куда? Никто, даже он сам, не знает. А может быть, знает? Может быть, бродит медведь не просто так, а ходит по каким-то только ему известным дорогам? Вполне возможно. Во всяком случае, уже установлено, что медведи, бродя по дрейфующим льдам, всегда двигаются в противоположную дрейфу сторону, хотя льды во время дрейфа описывают замысловатые кривые. Однако медведь постоянно выбирает совершенно точное направление.

Но всегда ли, все ли время бродит медведь? Тоже пока не очень ясно. Как ведут себя самки в берлогах с детенышами, это уже более или менее изучено, а что делают в это время самцы, можно только предполагать. Точно не известно. Впрочем, не известно в жизни этих животных многое. Можно предположить, что они обладают какими-то навигационными способностями, очень возможно, что белые медведи способны к долгосрочному прогнозированию погоды. Самки всегда выбирают места, где во время сильных метелей и буранов снег не будет сдуваться ветром. Но как они узнают, какие ветра будут господствовать в предстоящую зиму? А ведь узнают как-то, потому что места для берлог выбирают всегда верно. Можно предположить, что, кроме известных уже людям «приспособлений» для жизни в Арктике — теплой шубы, жира под кожей, находящегося в полужидком состоянии, печени, содержащей огромное количество витамина А (в 50 граммах медвежьей печени сконцентрировано его столько, сколько требуется человеку на целый год), у него есть и другие приспособления! И люди, безусловно, выяснят это. Выяснили же совсем недавно, что обмен веществ у белого медведя не такой уж интенсивный, как можно было предполагать у жителя холодной страны. Выяснили же, что эти полярники не так уж любят холод, как предполагалось, и тепло им больше по душе (конечно, не жара). Выяснилось же недавно, что медведи в случае длительной бескормицы залегают в берлоги-ямы, вырытые на берегу, и погружаются в спячку. Причем сделать это могут в любое время года, когда наступают неблагоприятные для них условия.

Конечно, медведи хранят еще много тайн. Человек рано или поздно разгадает их, если белые медведи не будут уничтожены и «медвежья страна», Арктика, не останется без своего хозяина — арктоса.